Она проводила взглядом идущих, перевела немигающие глаза на сойку и начала медленно собирать свое чешуйчатое тело в стремительную пружину. Сейчас, сейчас эта птица перестанет трещать, и ее противные ясные глаза подернутся смертной дымкой. Сейчас — это змея твердо знала, недаром ее называют стрелкой: редко жертве удается избежать ее броска, действительно неуловимого, как спущенная с тетивы стрела.
Сойка насмешливо чирикнула и улетела.
…Сегодня Мергенов был весь внимание. Игорь Петрович предупредил: «Смотрите во все глаза. Примечайте все, что можно приметить». И он смотрел.
Ничего интересного не попалось, кроме нескольких кусков изъязвленной выветриванием породы. Зато примерно после полудня он обратил внимание на то, что исчезли ящерицы. В это время дня они буквально кишат на каждом шагу. Сейчас их не было ни одной, словно какой-то неведомый дворник начисто подмел пески.
— На кой ляд они вам сдались! — сказал Игорь Петрович. — Для шашлыка все равно не годятся…
Но Мергенов видел, что его равнодушие нарочитое, и удвоил внимание.
Безжизненность песков не нарушало ни малейшее движение. Даже ветер перестал дуть. От этого безмолвия смутно и тревожно становилось на сердце.
— Дойдем вон до того леска — отдохнем, — все так же хмуро пообещал Игорь Петрович.
До леска оказалось неблизко. И чем ближе они подходили, тем больше росло их недоумение.
Это были не призрачные, воздушные заросли белого саксаула, которые создают иллюзию чего-то неземного. Это был и не черный саксаул с его узловатыми, скрюченными, словно от невыносимой муки, ветвями. Это вообще было неизвестно что.
Странные трехметровые деревья росли настолько правильными рядами, что невольно напрашивалась мысль о присутствии человека. Стремительные тонкие ветви торчали только вверх и ни одна в сторону. Они походили на рапиры и стилеты, которые росли вместо травы на мифическом Железном острове Пантагрюэля. Полное отсутствие листьев и синеватый, металлический цвет коры усиливали это сходство.
— Что за диковина?
— Леший ее знает! — пожал плечами Игорь Петрович.
— Саксаул не саксаул, кипарисы не кипарисы… Смотрите, у них чешуйки вместо листьев, как у саксаула!
— Значит, он и есть.
— Никогда не слыхал о таком!
Мергенов двинулся вдоль ряда деревьев, не переставая удивляться, а Игорь Петрович попытался сломить ветку. Она не поддалась и, выпущенная из рук, медленно выпрямилась, приняв прежнее положение.
Тогда Игорь Петрович вытащил свой охотничий нож — предмет тайной зависти Мергенова. Широкое, зеркального блеска лезвие его было покрыто замысловатой арабской вязью, рукоять из темно-зеленого нефрита заканчивалась художественно исполненной головой неведомого животного.
