Женщины продолжали болтать, мы же принялись изучать меню, сделали заказ, после чего к нам подошел сомелье, предложив винную карту. Отец Марины передал ее Марлен со словами:
– Ты француженка, и лучше нас выберешь. У вас это в крови.
– О, дорогой, – воскликнула Марлен, просмотрев перечень напитков, – это не для нас!
Но Маринин отец, занятый разговором с дочерью, на секунду повернулся в сторону своей пассии, коротко заметив:
– Здесь все для нас!
Сомелье с достоинством удалился, но через пару минут вернулся в сопровождении троих официантов. Мысль о кредитке не давала мне покоя.
Те м временем сомелье водрузил на стол графин, расставил вокруг несколько свечей, зажег их, открыл пробку бутылки, выглядевшей так, словно ее только что достали из помойки, и, затаив дыхание, принялся переливать темно-бордовое вино в графин, светясь торжеством и счастьем. Закончив свои манипуляции, он с тем же выражением лица начал рассказывать историю вина. Похоже, так выглядела культурная часть программы. Я же, продолжая думать о бренных деньгах, не сразу понял, что перед нами последняя бутылка урожая 1872 года, и только очень большие знатоки и гурманы способны это вино выбрать. С чем нас сомелье и поздравил! Вино знаменито своим букетом из двадцати двух запахов, но самый сильный из них – аромат белых грибов…
«Ну я влип, – подумал я, – аромат белых грибов… Да в Москве они сушеными продаются за три доллара связка. Покупай и нюхай сколько хочешь!»
В общем, всех моих кредиток, чтобы оплатить ужин, не хватит, и эффекта, который я собирался произвести на отца Марины, не получалось, что ощутимо снизило мое настроение. Но похоже, никто ничего не заметил, поскольку вся троица болтала друг с другом, восторгаясь изысканными блюдами и невероятного качества напитком. А я же пил вино и никаких других запахов, кроме грибного, не чувствовал, ел всякие французские деликатесы, но вкуса не ощущал. Да, этот ужин явно не для меня. Я уже решил, как буду платить: дам сразу три карточки и объясню, что ограничил сумму одноразового платежа… Но тут Маринин отец повернулся ко мне и принялся оживленно расспрашивать, прервав мои унылые мысли. Я коротко рассказал о себе, о бизнесе, о своем отношении к Марине и серьезности наших намерений. Мои слова, по-видимому, ему понравилось, но распространяться о себе он не стал, сказав только, что на следующей неделе летит по делам в Бейрут и оттуда, скорее всего, в Цидон, поскольку уже три года как получил аргентинский паспорт и виза для поездок ему практически не нужна.
