Значит, тем более надобно действовать. Я вылетел на Кипр, где мы с Рафи еще раз уточнили и обсудили детали. Босс не подкачал: в течение нескольких дней для выполнения задания из соседних стран под видом туристов прибыли члены группы «Кидон» – молодые статные парни и девушки. Каким образом пенсионеру Рафи удалось задействовать штатную оперативную группу Моссада, занимающуюся самыми грязными по обычным человеческим понятиям делами, я спрашивать не стал. Но вспомнил, что на одной из инструктивных встреч нам объяснили, что представители организации, которой мы сейчас служим, на пенсию выходят формально. Впрочем, так говорят в любой спецслужбе мира. Видимо, и у Рафи это так. А может, вернули в строй? Тогда я от него никогда не отделаюсь. Часто вспоминаю, как мы встретились . В тот жаркий день мы сидели с ним в его крошечном кабинете и пили чай. На Рафи красовались легкомысленная рубашка с закатанными рукавами и сандалии на босу ногу, что меня тогда просто поразило. Привыкнув на моей предыдущей службе одеваться только в темные костюмы с белыми рубашками и строгими галстуками, я не представлял себе, что в пространстве мировых служб безопасности в принципе возможна небрежность в одежде. Позднее я узнал, что она и невозможна, такие вещи допускались только в Израиле. Когда я впервые попал в израильский парламент – Кнессет – и увидел как попало одетых депутатов, я чуть не присвистнул от удивления. А в ту нашу первую встречу с Рафи, глядя на него, слушая его неторопливую речь и тихий голос, я подумал: «С ним, наверное, хорошо работать, но на расстоянии. Он – начальник, который не бросит в беде. На него можно положиться. Но приближаться к нему нельзя. Опасно». Впоследствии выяснилось, что я не ошибся. Я нередко чувствовал, что ближе него у меня никого на свете нет, и в то же время он, бывало, бросал меня в ситуации, откуда заведомо нет выхода. А потом вытаскивал. Вот как сейчас…
Мы уже назначили день операции, но позвонил шеф, сообщил, что «папаша» ждет Марину, и велел срочно отправляться в Париж. Видимо, встреча была очень важна для Рафи и его коллег, иначе бы не откладывали акцию в Вене. Но ничего, в Европе все близко, и в тот же день мы с Мариной вылетели во Францию.
Мы должны были встретиться у Эйфелевой башни, где любящий отец заказал на двадцатом этаже столик на четверых. Марина сказала, что он не особенно обрадовался, узнав, что она не одна, но возражать не стал. А когда дочка рассказала о моих серьезных намерениях, даже захотел познакомиться со мной.
