– Мы не можем знать, что именно ты наболтал ей в порыве откровенности. Ответственность слишком велика. Она уже под постоянным наблюдением.
– Но ведь только минуту назад ты сказал, что за ней никто не стоит!
– Принципиального значения это не имеет.
– Я прошу…
– Можешь не трудиться понапрасну, в твоих интересах от нее избавиться. И я надеюсь, что свои интересы ты будешь соблюдать. – Рафи заговорил решительно и жестко. – Я не желаю больше тебя видеть и даю тебе совет, он же и последний твой шанс: избавься от своей сентиментальной дури! Если через неделю этого не произойдет, мне придется отдать соответствующий приказ. Иди!
И я ушел, понимая, что мой начальник, обладающий врожденным чувством справедливости, считает меня изменником со всеми вытекающими отсюда последствиями.
* * *
Дверь захлопнулась, и Рафи погрузился в не самые веселые размышления. Провалить такое дело, отказаться от задуманного уже практически невозможно: он никогда не позволял себе отступать от эффективных замыслов на стадии разработки. Помимо всего, это операция ЦРУ, и он по просьбе премьера ее лишь обеспечивал. Искать Леониду равноценную замену – абсурд, не стоящий даже краткого обсуждения. Те м более что Кей настаивал на участии в операции именно Гардина. Сколько в него вложено средств, какие эффектные планы вырисовывались! Конечно, не все потеряно, он еще может одуматься. Но… человек профессионального круга, однажды оказавшийся ненадежным, уже не может быть потенциальной опорой в планах на будущее, не может… Даже если образумится и придет с повинной головой, где гарантия, что он станет из-под палки работать в полную силу? Ведь именно так стоит вопрос.
Сила его привязанности к этой женщине не вызывает сомнения… Ну ничего, или обломается, или… Придется устроить ему дополнительную проверку, да такую, чтобы всякое подобие мысли о свободе выбора стало невозможным. А что, если попытаться использовать возникшую проблему в свою же пользу?.. Нет, брать на себя такую ответственность нельзя, но и посоветоваться не с кем. Что же делать?
А с другой стороны, зачем идти на крайние меры? О Леониде никто не знает. За Мариной следит группа курсантов в рамках учебной подготовки. Они понятия не имеют, кто она. Дам-ка ему возможность удержать ее. Пожалуй, лучшего повода не придумать! А если ринется куда-то, вопрос можно решить раз и навсегда. Но из страны ее придется убрать. Оставаться здесь слишком опасно.
* * *
Ситуация в одночасье стала смертельно опасной. Где найти слова, чтобы объяснить происходящее Марине, ведь речь идет о ее жизни? Бежать? Но это смешно и глупо: именно израильская разведка спасла меня, приняла в свои ряды и в определенной мере воспитала. Приговор ЦРУ отменен только на случай успеха, а что со мной сделают бывшие коллеги из КГБ, точнее, ФСБ – думать не хочется. Куда же я побегу? Чтобы окончательно превратиться в загнанного зверя без дома, без дела и имени? Да и на какое время это откладывает приговор? Мучительные мысли не приносили облегчения.
