На следующее утро он проснулся от сильной боли. Болело в паху и под мышками. Холодный пот покрывал лицо и грудь. И все же он встал и, шатаясь, побрел вперед. А что ему было делать? К полудню тропа исчезла, начинались овринги. Ему говорили на руднике об этой последней опасности в пути. В отвесные скалы кое-где были забиты прогнившие деревянные клинья, от клина к клину, где подвязанные ссохшейся веткой, где просто свободно лежали бревнышки. Иногда они опирались на выступы скал или на подложенные камни. Степан чувствовал себя так плохо, что, боясь упасть, пополз по оврингам, повернув лицо к прохладной, местами поросшей рыжим мхом скале.
К полудню появился последний ориентир - гигантский острый пик в окружении трех меньших братьев. Оставалось верст пятнадцать. Слева от пика в начале зеленого ущелья он увидит крепость. Там ждут его признательность, удивление окружающих и покой. А покой был нужен сейчас. Каждое движение отзывалось в голове и груди. Начало сводить спину. Внезапно один из кольев затрещал. У Степана не хватило сил перескочить на следующее бревно, и он пополз вместе с клонившимся бревном вперед, потом соскочил с него и упал, тяжело ударившись грудью, на выступ скалы метрах в трех ниже овринга. Бревно поехало дальше и, перекатившись через край уступа, скрылось в пропасти. Звук упавшего бревна донесся через продолжительное время.
– Высоко, - безразлично подумал Степан.
К оврингу вела небольшая щель. Несмотря на слабость, он сможет проползти по ней. Вот только полежать надо, отдышаться. Он распахнул рубаху, чтобы немного освежиться, и увидел на груди и животе как бы идущие изнутри светло-красные величиной с вишню пятна. Судорожно сдернув одежду, осмотрел подмышки. Там тоже были пятна, они казались уже багровыми и чуть выпуклыми. Картина мертвого поселения сурков на мгновение мелькнула перед глазами и исчезла. Это был красный мор! От него подохли сурки, заразив и его. Теперь он был обречен. Доползи он даже до крепости, первый же воин или крестьянин убьет его. И он ничего не успеет сказать, не зная языка. Беспощадный закон стран, где знают эту болезнь, требует немедленного убийства любого чужеземца, даже посла, занесшего красный мор. Иначе погибнет все государство, десятки и сотни тысяч людей.
Теперь можно было отдохнуть… Еще два-три дня, и его труп сам свалится вниз от порыва ветра. С начала и до конца побега он был один в этом чужом и суровом мире. И не было ни свидетелей, ни судей его подвигу и его вине. Он не сдержал слова, данного во тьме пещеры. Своей неосторожностью обрек на смерть три десятка людей. А ведь они всю жизнь будут ждать помощи…
