Первая мысль была, конечно, бежать. Толька рванулся с места и что было сил помчался в обратном направлении. Но не пробежал он и двадцати метров, как уперся в ту самую непроницаемую каменную стену, которая образовалась сразу после того, как он обошел камень с надписью «Монстры». Что за черт?! Тольке казалось, будто он уже отошел от этой стены на целый километр, ну в крайнем случае на полкилометра. Откуда же она здесь взялась?
Толька вытянул руку, прикоснулся к стене и сразу же почувствовал, что стена давит на ладонь. Она двигалась! Двигалась и загоняла его обратно в туннель, навстречу таинственной светящейся фигуре. В отчаянии Толька поглядел наверх и увидел, что движущаяся стена вот-вот закроет последний кусочек неба, просматривавшийся в узкую щель между краями двух обрывов. Все! Он в ловушке! Позади стена, впереди чернота туннеля и медленно надвигающееся привидение. Толька в ужасе опустился на пол туннеля, сел, прислонившись к холодной стене, и закрыл лицо руками. Наверно, если б ему уже не исполнилось тринадцать, он бы еще и заплакал. Зачем он только согласился плыть на пароходе? Уж лучше бы остался один на острове. Там теплый песок, море, пальма с кокосами, можно рыбу ловить и купаться от души…
С закрытыми глазами, однако, оказалось еще страшнее. Потому что привидение или то, что Лаптев за него принимал, выглядело наяву не так уж и жутко. Зато Толькино воображение с большой охотой рисовало образы всяких чудовищ, которые один за другим вставали перед мысленным взором. Образы всяких зубастых динозавров, вампиров с кровавыми клыками, огромных змей, пауков и прочей нечисти один за одним выплывали из мрака и наводили на Тольку ужас. Стена продолжала двигаться, и Лаптев волей-неволей вынужден был под ее давлением ехать по полу. А пол в туннеле-пещере был вовсе не паркетный, а каменный и очень даже шероховатый. Поэтому пришлось встать и открыть глаза.
К удивлению Лаптева, вместо жуткого привидения или вовсе придуманных чудищ, перед его глазами предстал высокий старик с бородой до пояса, одетый в длиннополой подпоясанной веревкой хламиде с капюшоном, как у католических монахов. Только католические монахи обычно стригутся коротко, да еще и тонзуру на макушке выбривают, а у этого деда седые как мел волосы ниспадали на плечи. Лицо у старика было строгое, но глаза смотрели на Тольку по-доброму. В руке старик держал красивый резной посох, украшенный золотыми и серебряными насечками, а также самоцветными камнями. На самой верхушке посоха, в золотой оправе в виде старинного свечного фонаря, сиял огромный бриллиант. Причем его сияние происходило не от отраженного гранями света. Бриллиант сам испускал свет, да такой яркий, будто внутри него горела шестидесятиваттная лампочка. Именно поэтому тьма, царившая в туннеле, рассеялась, во всяком случае, в том месте, где находились Толька и таинственный старик.
