– Тебе уже сказали?
– Что именно?
– Сеня-газетчик умер.
Кабан опешил.
– Как умер? Мы с ним это… Мы ночью в Покровском-Стрешневе были с ним… Он это… коньяк пил… Хрень какая-то…
– Умер, – сказал Ашот. – Пошли со мной, поможешь минералку принести.
Они поднялись из перехода к палатке. Кабан закурил, слушая Ашота.
– Ко мне утром Тимоха-тридцать рэ прибежал… Ашотик, говорит, кажется, Сеня откинулся… Выручай, говорит, чтобы лишнего шума нам нэ иметь. Никому, говорит, неприятности нэ нужны. Я пошел с ним. Смотрю, верно, умер Сеня… Я Черенкова позвал, он все уладил…
– Что уладил?
– Ну, как… Сам понять не можешь? Мало ли что можно было раздуть?.. Покойник в подъезде… Начали бы всех таскать, что да как? У Сени ни паспорта, ничего… Вообще никаких документов… Черенков все уладил… Я ему денег дал… Сеню тихо-мирно в морг увезли…
– В какой морг?
– Откуда я знаю! – сердито ответил Ашот. – Зачем тебе?
– Хоронить его как-то надо…
– Государство похоронит. Государство его сгноило, так пусть хоть похоронит, – вдруг Ашот оживился и воскликнул, поражая Кабана странными словами. – Послушай!.. А он красиво умер!
– Ты чего лепишь?! Разве может быть смерть красивой?
– Нэт, смерть нэ бывает красивой… А красиво умереть можно! Я когда поднялся на шестнадцатый этаж, смотрю, Сеня лежит… С книжкой в руке и с улыбкой на губах… Прэдставляешь?! Читал книжку и умер! Красиво умер!
Кабан молчал, размышляя над утверждением Ашота.
– Книжка-то какая?
– Я взял, – ответил Ашот и вынес из палатки томик стихов Георгия Иванова. – Вот… Я там загнул страницу, на которой Сеня читал.
Кабан пробежал глазами стихотворение.
– Я заберу ее себе, ладно? У Сени еще рюкзак был… – сказал он.
– И рюкзак у меня. Можешь его взять, когда хочешь.
– Ну и что теперь? – рассеянно спросил Кабан. – Тут Сеня умер, а тут у Цыгана день рождения… Надо же, чтобы так совпало…
– Ничего не поделаешь. Жизнь так устроена… Горе и радость всегда рядом. Плачем и смеемся. Так мы и дальше жить будем… Сначала помянем Сеню, как положено. А потом отпразднуем день рождения.
– Да-а, дела-а. Плачем и смеемся, – повторил Кабан. – Я даже не знаю, как фамилия Сени.
– Нужно человека помнить, а не его фамилию, – философски рассудил Ашот. – Бери вот этот ящик с минералкой и пошли.
Кабан засунул книжку за ремень джинсов, ухватился за ящик. Он отнес минералку к столу, пошел и встал между Риной и Медведем.
– Ашотик сказал тебе, что Сеня умер? – спросила Рина, всхлипывая.
– Сказал, сказал…
