Ночь была темная, безлунная, но звездная. Звезды мерцали на небе, отражаясь в пруду.
– Замечательно, – сказал Сеня. – Спасибо, Леша, что привез меня сюда…
– Ладно… Забей…
Пили коньяк. Молчали. Деревья едва слышно шелестели листьями.
– Леша, ты это… Книги мои себе забери… Потом…
– Когда – потом? – не понял Кабан.
– Умру я скоро…
– Иди ты на хрен! – возмущенно перебил Кабан. – Хуйню какую-то порешь…
– Не нужно материться, – спокойно сказал Сеня. – Смерть не страшнее жизни… Жизнь в общем-то бессмысленна. Но есть что-то прекрасное в этой бессмысленности.
– Я не пойму, почему Бог не хочет помогать людям? – вскинулась Рина. – Когда мама заболела, она каждый день посылала меня в церковь… Богу молиться… Я ходила… Молилась ему… Ревела… Никакие мои молитвы маме не помогли… Почему Бог допускает, чтобы люди так страдали?
– Бога нет, Риночка. Я его искал и не нашел… Тоже молился… О жене… Так молился, что он должен был меня услышать… Но он не услышал… Нет Бога… Он, наверно, и правда умер, как утверждал Ницше… Вполне логично. Я с ним согласен. Человек – образ и подобие Бога… Но если образ и подобие смертен, значит, и Бог смертен… Вот он и умер…
– А мне – хуй с ним! Есть Бог, нет Бога, а выживать как-то надо, – сказал Кабан.
– Не выживать, Леша. Жить! Это большая разница. Радуйтесь каждому прожитому дню! Каждой прожитой минуте радуйтесь! Этой ночи… Этим звездам… Этому замечательному коньяку… Друг другу радуйтесь… И любите…
– Всех любить, что ли? – недоверчиво спросил Кабан.
– Всех… Конечно… Последнее время я это особенно остро чувствую…
Вдруг из темноты выросли два всадника. Отблески костра падали на белых, крапленых черными пятнами лошадей. Конный милицейский патруль объезжал парк.
– Так, – сказал старший патруля, осаживая лошадь. – Что это за сборище?
Кабан подскочил к патрулю, соображая, как бы половчее выкрутиться, соврать бы такое, чтобы их оставили в покое. И неожиданно сказал правду:
– Слышь, командир… У меня друг болеет… На природе захотел побыть… Не прогоняйте, а… Будьте людьми…
Настолько необычной оказалась эта просьба, а может, промял их Кабан и действительно захотели они ощутить себя людьми, но только старший патруля повернул лошадь, бросив через плечо:
– Костер не забудь залить.
Кабан, наблюдая, как патруль отъезжает, продекламировал:
Если б я имел коня —
Это был бы номер!
Если б конь… имел меня —
Я б, наверно, помер.
Ему хотелось развеселить Сеню. Но только Рина хохотнула. А Сеня сидел какой-то совсем от всего отрешенный.
