– Ты что? – прошептал я и сдавил предплечья девушки. – Ты их жалеешь? Ты забыла, как они издевались над нами? Ты хочешь простить им все?
Мэд опустила глаза и покачала головой.
– Я не знаю, – ответила она. – Но достаточно уже жестокости. Так мы совсем потеряем человеческий облик. Они уже почти дошли, куда хотели, и больше не причинят нам вреда. Не надо брать грех на душу. Пусть их накажет бог…
Она повернулась и пошла по «бордюру» вниз. Я опомнился, догнал ее и схватил за локоть.
– Илона, подожди! Не сердись на меня. Я не хотел тебя обидеть.
Она остановилась, с каким-то свежим любопытством рассматривая мое лицо. Потом протянула руку и сдвинула мои очки на лоб.
– Ты меня не оставишь, Стас?
– Тебя? Оставить?.. Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ну, ладно, – после паузы ответила Мэд. – То, что я имею в виду, не столь важно… Постой, поцелуй меня.
Я коснулся губами ее холодной щеки.
* * *
Стемнело, как вечером. Туча, висевшая над кулуаром, отцепилась от скалы и воздушным шаром опустилась нам на головы. В воздухе задрожали снежные опилки, будто над нами на циркулярке распиливали ледник.
– Как бы не поехала на нас вся эта махина, – бормотал Тенгиз, глядя на снежный язык. – Ты как думаешь, переводчик? Все будет нормально?
Я должен был его успокоить, заверить, убедить в безопасности перехода через кулуар.
– Что тебе не нравится? – спросил я, доставая из мешка с «железом» два крюка и карабины.
– Да вот это инженерное сооружение, – кивнул он на перила. – А если не выдержит?
– Одна веревка, естественно, может не выдержать, – ответил я. – Но если плюс к этому организовать и верхнюю страховку, то я могу дать стопроцентную гарантию.
– Ну так в чем же дело! – оживился Тенгиз. – Давай, спасатель, делай свою верхнюю страховку. Помощь нужна?
Я отрицательно покачал головой и пошел наверх. Поднявшись на один уровень с ледяной плитой, присел и стал забивать в «бордюр» крючья. Отсюда я буду страховать Тенгиза и Бэла. Когда они дойдут до середины кулуара, я разобью айсбайлем ледовую ножку плиты и отпущу страховочную веревку. Лед и снег чудовищным бульдозером заскользят вниз, в несколько секунд сметут, раздавят и скинут в пропасть двух негодяев. Все должно произойти очень быстро.
Я вернулся к группе. Мэд избегала смотреть мне в глаза. Гельмут, ни о чем не догадываясь, жевал галету с сыром и постукивал ногой о ногу – должно быть, замерз. Глушков по-прежнему наводил на своем лице красоту.
Я посмотрел на Бэла.
