Юлий подошел к другу, положил руку ему на плечо.
– Материя, как мы знаем, - неуничтожимое и бесконечное Нечто, она может существовать, лишь постоянно проявляясь в каких-то формах и сущностях, иначе ее нет. Так вот - Жизнь и Разум такие же непременные атрибуты материи, как ее реальность, движение, протяженность…
– Что же из этого следует? - скептически спросил Липатов.
– А то следует, что разум - в любых его проявлениях - так же вечен и - главное - непременен, как Вселенная, ибо разум - та же материя, правда в одном из ее очень сложных проявлений.
– Постой, Ю, ты полагаешь?…
– Я хочу сказать, что Жизнь, цивилизации, Разум, наконец, Человек (не на Земле, так где-то на миллионах миров) были всегда, вечно! Даже более того: однажды случившееся в бесконечной Вселенной должно с необходимостью повториться еще и еще - бесчисленное количество раз! Значит, в каких-то очень сходных с нами, теперешними, вариантах были, есть и будут всегда - ты, я, Стахов, Эйнштейн, Шекспир…
– Ну, ото уж слишком… того… - махнул рукой Липатов.
– Нет, не того! И если эти сложные проявления материи (я имею в виду хотя бы цивилизации) исчезали в одной - пусть колоссальной - области Вселенной, они продолжали и продолжают существовать в бесчисленном множестве других метагалактик, сверхметагалактик, где условия для их развития подходящи…
* * *
– Женский пол я вообще не допускал бы на «Стройсолнце», Ю, - хмуро пробормотал как-то Липатов, провожая неприязненным взглядом стайку девчат, бегущих в гимнастический зал. Друзья сидели в Салоне питания, на защищенной невидимым куполом оранжерейной террасе «Дворца», в двух шагах от космической бездны.
– Даже если это любовь? - улыбнулся Странников.
– Любовь? Здесь, на высоте? Ю, ты меня изумляешь!
– Если б ты видел, какие глаза были у Лины, когда она только что посмотрела на твой равнодушный затылок.
– Ю, ни слова более! - быстро сказал Липатов. - Знай; я проглотил твой намек лишь потому, что ты мне друг.
– Неужели скоро и на Плутоне настанет весна?… Первая за всю его миллиардолетнюю историю? - переменил тему Юлий. - Побегут странные ручьи и реки, засверкают облака в небе, которого никогда не было?
– Ты спрашиваешь, зажжем ли мы солнце? - уточнил Липатов, задумчиво расправляясь со второй порцией бифштекса. - Разве возникли сомнения? За дело взялась наука, Ю! Что может устоять перед ней?
– Когда через много лет мы вернемся сюда из полета, тут будет уже совсем как на Земле, - мечтал Юлий.
