— Нет. Я один остался в живых. Успел выпрыгнуть из горящего БМП.
— И что потом?
— Потом плен, другая жизнь. Теперь я Абдалла, того, прошлого Лешки уже нет и никогда не будет.
Дальше они шли рядом, тихо разговаривали.
— Тогда, в восемьдесят девятом, ты видел меня?
— Да. Я был тогда в лагере.
— Что же ничего не сказал, не подал знак? Я бы тебя вытащил оттуда, уговорил Мансура.
— А зачем? Я сам выбрал эту жизнь. Я ведь уже больше года жил у моджахедов. Когда я понял, кто мы на этой земле и зачем, решил не возвращаться. Принял мусульманство, женился. Сейчас у меня пятеро детей, еще трое умерли. Это моя плата за все, что мы натворили в Афгане.
— А у нас с Натальей с детьми так и не получилось. Всех докторов обошли, до самых светил медицины добрались — и ничего.
— Это плата за грехи, брат. Аллах справедлив, он дарует и наказывает человека за дела его.
Белов с изумлением посмотрел на Алексея. Тот говорил эти слова спокойно, с убеждением знающего человека.
— Полетели со мной, — предложил генерал. — Мать будет рада.
— Не могу. Моя жизнь здесь.
Он чуть помолчал, затем спросил:
— Когда умер отец?
— В девяносто первом, после подписания беловежских соглашений. Он же у нас был ярый коммунист, первый инфаркт стукнул его после путча, а раздел Союза совсем добил его.
— Как мать?
— Для своих лет хорошо. Жалеет только, что внуков нет. Кстати, а где у тебя семья?
— Тут недалеко, мы сегодня ходили к ним.
Заночевать пришлось в какой-то пещере. Белов понял, что с провизией у Мансура плохо, и поделился своими продуктами: рисом, говяжьей тушенкой, зеленым чаем. К «шурави» все относились уже без настороженности, и генерал с изумлением понял, что еще, как минимум, трое бойцов, включая начальника охраны, русские. Улучив момент, он спросил об этом брата:
— Они тоже добровольно остались здесь?
— Да. Еще двое погибли в прошлом году.
В этом момент вокруг Мансура поднялся дикий гвалт. Афганцы что-то оживленно обсуждали, столпившись около своего вождя. Подойдя поближе, русские гости увидели в руках Мансура Коран. В самой середине его виднелось отверстие. Открыв священную книгу, Мансур перелистал страницы и вытащил из толстого фолианта пулю. Один из телохранителей жестом показал «шурави», что книга хранилась за пазухой у вождя и прикрыла сердце афганца.
— Ну вот и мой дар пригодился, — сказал Белов. — В следующий раз я пришлю другой Коран.
В эту ночь Могильный воспользовался спальным мешком, но несмотря на это часто просыпался и каждый раз слышал рядом негромкий разговор двух братьев. Каменный полок оказался все-таки слишком жестким, и лейтенант, по утру выбравшись из спального мешка, еле разогнулся. В пещере уже никого не было, и первый, кого увидел Могильный на свежем воздухе, оказался сам Мансур. Лейтенант двинулся по естественной надобности, затем его заинтересовала суета вокруг странного сооружения на шесте с пропеллером. Подойдя поближе, переводчик понял, что это не что иное как генератор, работающий от самодельного ветряка. Именно эта конструкция подзаряжала батареи «шахтерки» и старенькой рации армейского образца. Сборкой конструкции занимались как раз трое русских телохранителей, обсуждавшие все подробности этого дела на родном языке.
