Здесь тьма обретала фактуру мокрого бархата; Феликс остановился, как всегда, перед часовней и шепотом процитировал невидимую надпись над входом. Обыкновенно он доставал фонарик, чтобы прочесть все имеющиеся надписи. Здесь было владение Серых Грешников — Черные располагались в другом конце города. Он толкнул дверь часовенки, и она со скрипом отворилась. Иногда ему хотелось посидеть минутку-другую на скамье, в полном мраке. На стене был электрический звонок с именем священника — так сказать, дежурного духовного отца, который в любую минуту готов выслушать исповедь. Однажды ночью Феликс «опозорился», именно так он бы выразился, если бы вздумал с кем-нибудь пооткровенничать. Почувствовав себя особенно несчастным, он пришел сюда помолиться; но как только он опустился на скамью и уставился на темную жуткую статую, которая должна была бы пробудить неизведанные доселе чувства, душа его чуть было не отлетела, он едва не задохнулся. Ему показалось, что он сходит с ума, вот тогда ему стало ясно, что означает выражение «бороться с черным ангелом». Правда, это скорее напоминало схватку Лаокоона с морскими змеями, из мощных скользких объятий которых тот так и не смог вырваться… В часовне больше никого не было, эхом отдавалось в тишине тяжелое судорожное дыхание Феликса. Наконец, он не выдержал: встал и подошел к звонку. Под звонком на карточке было напечатано имя дежурного священника — Менард. Феликс нажал на кнопку, и его охватил ужас. Что же он натворил! Замогильный звон колокольчика медленно замирал в недрах часовни, но никто не отзывался. Феликс же продолжал прислушиваться, чувствуя себя полным идиотом и разом забыв про муки одиночества. Призывать священника в два часа ночи — это же неприлично! А что если бы его в самом деле мучили сомнения, касающиеся веры? Кризис на религиозной почве… Тогда ни один священник ни единым словом не укорил бы его из-за позднего часа — как врач, которого среди ночи разбудил бы умирающий. И все-таки Феликс чувствовал себя безответственным кретином, явившимся в церковь в неподобающее время. Как бы то ни было, ответом на его отчаянный зов была тишина. Он чуть склонил голову набок. Снаружи, на темной улице кошачья парочка завела свою жуткую любовную песнь. Где же он может быть, здешний священник? Феликс чувствовал себя не просто дураком, но преступником, не достойным внимания и сочувствия из-за своего эгоистического поведения. Развернувшись, он бросился к двери и распахнул ее. Снаружи продолжала шипеть вода, поскрипывали неугомонные водяные колеса. Феликс бесшумно затворил дверь и прижался лбом к холодной дубовой панели, так как его охватил жар. И в этот момент раздались шаркающие шаги и щелканье ключа в исповедальне. В конце концов священник отозвался на его призывы. Феликса вновь обуяли стыд и ужас. Он выскочил в уличный мрак, оставив священника с его часовней темноте и тишине. Дурацкое представление! После ему было очень непросто в этом покаяться, но не священнику, а Блэнфорду, который вскоре стал его спутником в ночных походах, когда они отправлялись на поиски Ливии. Именно тут, рядом с часовней, Блэнфорд распутал клубок смутных ассоциаций, делавших улицу Бон-Мартине столь незабываемой и значительной. Маркиз де Сад!
