Через два с половиной часа Хрустов понял, что дела плохи. Голова болела все больше, низ живота ныл от тяжелой эрекции, во рту пересохло, и он вообще плохо соображал, где находится, стараясь вовремя переводить те немногие слова на английском либо немецком, которые просачивались сквозь стоны и крики совокупляющихся. Он прекратил просмотр, прилег в тишине на изуродованном диване, стараясь успокоиться. Глазами нашел на полу телефон. Трубка валяется рядом – не работает? Нет, просто выдернут из розетки. Хрустов встал со стоном и почти полчаса выслушивал длинные гудки, набирая снова и снова номер телефона Веры.
Пошарив в холодильнике – опять пришлось напрягать словарный запас английского и немецкого, – Хрустов слегка подкрепился импортными консервами и решил, что не стоит оставлять недосмотренными кассеты. Он устроился поудобней, насколько это можно было в сломанном кресле, и решил воспользоваться кнопкой с удвоенной стрелочкой. Это была открытая перемотка, переплетенные тела мелькали с быстротой потревоженных сусликов, для смеха Хрустов несколько раз пускал перемотку вперед-назад. Еще через полтора часа он почувствовал тошноту, но определить причину этого уже было трудно: непривычное зрелище, сотрясение мозга или сомнительные банки из холодильника? Когда Хрустов выходил из квартиры, он был совершенно готов к тому, чтобы поехать в переулок на Арбате и снять там проститутку. Но ветер и предутренняя прохлада прогнали тошноту и желание.
Он поехал домой спать. Таксист рассказывал анекдоты и курил «Беломор». Хрустов уже открыл рот, чтобы попросить закурить, но переборол себя. Шаркая ногами, он отсчитывал ступеньки от площадки до площадки, в подъезде на лестничной клетке было открыто окно, Хрустов задержался немного и прослушал завывания влюбленного кота в кустах во дворе. Он совершенно не помнит, как вошел в квартиру, как добрел до дивана и рухнул, не раздеваясь, провалившись мгновенно в сон.
Хрустов проснулся вдруг, почувствовав, что на него кто-то смотрит. Он обнаружил, что лежит у себя в квартире на диване, что за окном светло – наступило утро, что дверь подъезда содрогается от ударов в среднем через каждые двадцать-тридцать секунд, а это значит – раннее утро, что напротив дивана в кресле сидит майор Корневич в пиджаке на голое тело и смотрит на Хрустова, не мигая.
– Ты плохо выглядишь, – пробормотал Хрустов, пытаясь сесть. Очень кружилась голова.
– На себя посмотри, – не остался в долгу Корневич. – Почему дверь оставляешь открытой?
