– У него одна племянница.
– Да ты с ней, вроде, никогда особо не ладила? – не унимался полицейский.
– Ладила, не ладила… Горе кого хочешь сблизит.
– Ваш муж пропал в Петербурге? – заинтересовался инспектор.
– А кто его знает, – женщина резко развернулась и пошла к выходу, стуча высокими каблуками. – Я буду в машине. Так сказать, жду приказаний.
После ее ухода мужчины помолчали. Запах духов Таисии растворялся в душном запахе преющей бумаги.
– Это ее машина? – спросил инспектор.
– Ее. И гоняет так, что искры из-под колес. Купила в рассрочку, за год выплатила. Ни один гаишник ее не остановит.
– Почему? – удивился инспектор и тут же пожалел, что спросил.
– Все должны. Нет, не деньги. Но все чем-то обязаны. Так живет, что всех повязала. И не придерешься. Кому лекарство редкое достанет, кого к трапу самолета домчит быстрее любого скорого, кому такой торт на свадьбу забацает, что сознание потерять можно. Когда она поняла, что действительно осталась одна, что… что муж пропал, ее как подменили. Была никакая. Так себе. Он ведь ее взял совсем девчонкой, школьницей. А тут! Ни одно мероприятие без нее не обходится. Все достанет. Со всеми дружна. Просто палочка-выручалочка, но дорогая.
– А вы? – инспектор посмотрел в мечтательно затуманившиеся глаза мужчины рядом.
– А что я? – очнулся начальник отделения полиции. – Хотите узнать, чем она меня взяла? Подоспела вовремя. Затащила меня грязного, в крови и в блевотине в свою шикарную машину на заднее сиденье и увезла от неприятностей. Если бы не увезла, сейчас бы я регулировал движение на площади полосатой палочкой, если бы не пнули в отставку.
– На чем остановились? – инспектор раскладывал бумаги.
– На особых происшествиях.
Особые происшествия
…Все кровати были выдраны из зацементированных гнезд и раскиданы как попало. Тумбочки разворочены, постельное белье и грязные темно-зеленые одеяла распластаны на полу, некоторые спинки кроватей скручены, Максу удалось даже погнуть металлические уголки у кроватных сеток.
Все двенадцать человек из этой комнаты стоят ровным рядом, преподаватель и надзиратель в растерянности застыли у дверей, в углу комнаты. Разбивая последнюю тумбочку, сопит Макс, он сидит на полу, расставив толстые ноги, и колотит тумбочкой об пол.
Надзиратель с промежутком в несколько секунд визгливо отдает приказание:
– Прекратить!
Макс сразу же спокойно отвечает:
– Черепаха..
Полная нереальность происходящего тошнотой подсасывала под ребрами, малолетние преступники стояли бледные и онемевшие.
