Тоненько запел сигнал у входной двери. Панарин поспешил туда.
На площадке стояла очаровательная блондинка в легком белом комбинезоне и смотрела с такой светской невозмутимостью, будто и не видела, что хозяин босой и растрепанный, а рот у него набит. Начни он суетиться, получилось бы и вовсе смешно, а он не любил выглядеть смешным, перед женщинами особенно. Сообразив это, Панарин медленно прожевал, убедился, что не поперхнется и сказал:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – сказала девушка. – Разрешите войти?
– Конечно, – сказал Панарин, отступил, схватил с полочки гребешок и причесался за спиной гостьи, закрывая дверь, – проходите, садитесь, минуту, я сейчас.
Когда он вернулся, незнакомка уютно и непринужденно устроилась в его любимом кресле, словно бывала в этой комнате не раз. Плоскую сумочку, которую Панарин впопыхах не заметил, она положила на столик рядом с собой.
– Я вас оторвала от завтрака? – спросила она. – Продолжайте, я подожду.
– Ничего, я успею, – сказал Панарин, усаживаясь напротив. Мимоходом зацепив взглядом сумочку, он увидел на обращенной к нему стороне синий глазок, пульсирующий и словно бы бездонный. – Вы из Глобовидения?
– Знакомы с нашей аппаратурой? – подняла она брови отрепетированным жестом легкого изумления.
– У меня есть знакомые в Глобовидении, и я немного разбираюсь в вашей аппаратуре.
– И кто же?
– Станислав Снерг.
– Ах, Стах, патрон тайн… понятно. Как вас зовут, я знаю. Я – Марина Банишевская.
– Прекрасно, – сказал Панарин. – Я только вчера жаловался, что нас совершенно забыли асы Глобовидения.
– Это комплимент?
– Нет, просто я серьезно отношусь к стерео и знаю, что вы известны не менее чем Снерг или Грандоцци.
– Господи… – она рассмеялась. – Разве можно так обращаться с женщиной? Вы должны были подтвердить, что это – полновесный комплимент, что я могу быть только асом, сразу, мол, видно.
– Но ведь вы пришли ко мне не как женщина?
– А вам бы этого больше хотелось?
– Ну… – сказал Панарин.
– Вот я вас, наконец, и смутила. А то вы упорно не смущались, у меня даже спортивный азарт появился. Смутила? Или дело в другом – вы привыкли, что женщина должна соблюдать определенные правила игры? Ну-ка, признайтесь.
Панарин взглянул в ее темные глаза. И не нашелся, что ответить.
– Так признаетесь?
– Да, – сказал Панарин, – наверное, это подсознательное. Мы отчетливо сознаем, что женщины равноправны, но в нас сотни лет культивировались стандарты относительно правил игры.
