– В каком смысле вы ее знаете?
– Да в прямом. Встречались с ней пару раз. Скажу вам, она была еще та штучка! Все жениха себе богатого искала. Но я, понятно, не из той породы. Поэтому у нас ничего не вышло. Правда, триппером она меня все же наградила.
– Вы имеете в виду гонорею? – брезгливо сморщился защитник.
– Ее, лихоманку! – подтвердил свидетель. – После этого я завязал с молоденькими. С ними одна морока!
– Ну, так что вы еще скажете про Ларису Лежневу? – вернулся к прежней теме защитник.
– А ничего не скажу! Спуталась она с Крениным. Видимо, ожидала, что он женится на ней. Василиса через нее кучу неприятностей пережила. Ревновала страшно.
Лещинский украдкой взглянул на присяжных. Теперь уже свидетельство о душевных муках госпожи Крениной не вызвало в них положительного отклика.
– Погодите, Проскуров! Как же она ревновала своего мужа, если, как вы утверждаете, Кренина была влюблена в вас?
– Уж не знаю, как это у нее получалось. Но она говорила, что отольются ему ее слезки, что он будет жалеть о своем блуде до конца жизни. Но ведь обманутую женщину легко понять!
– Конечно, конечно! – заверил защитник, многозначительно поглядывая на присяжных.
Кренина сидела, полыхая румянцем.
– Вам известно, что Лара Лежнева мертва? – спросил защитник.
– Как не знать! Не повезло ей, – изрек Проскуров.
– Но вам известно, кто ее убил?
Лицо Константина выразило искреннее недоумение.
– Конечно, известно! Об этом во всех газетах пишут. Лару убил Кренин, разве не так?
– Да, об этом пишут в газетах, – согласился Лещинский.
– А если так пишут, значит, это и есть правда! – убежденно воскликнул Проскуров. – Не думаете же вы, что это сделала Василиса?
– А почему бы и нет? – защитник даже удивился своему внезапному открытию. – Ведь вы что-то говорили об ее ревности?
– Э-э, нет! – всполошился вдруг молодой любовник. – Василиса на это не способна. Мало ли что я вам говорил!
– Господин Проскуров, каждое произнесенное вами слово записывается в протокол! – сурово сказал Лещинский, кивая в сторону секретаря. – Вы только что сказали нам, что у вашей подруги был мотив желать смерти Ларисы Лежневой.
– Да что это вы! – испугался пуще прежнего Константин. – Не делала она это, поверьте. Кроме того, у нее есть алиби. Вот!
– Алиби?! – не поверил своим ушам Лещинский. – А вы хотя бы понимаете значение слова «алиби»?
– Понимаю, не дурак, – едва оправился от шока Проскуров. – Это значит, что Василиса была в другом месте в тот момент, когда убивали Ларку. Ведь это правильно?
