Немыслимым усилием – у нее даже что-то болезненно напряглось внутри! – Лючия опрокинулась на бок, крепко зашибив локоть, однако из шайки вывалиться ей не удалось и скольжение замедлилось лишь отчасти.
И вдруг она увидела молодого мужика, со всех ног бегущего по берегу. Верно, он заметил мальчишку на опасном краю и спешил на помощь, однако Лючия в ужасе поняла, что сшибет ребенка прежде! И ничего, ничего нельзя было сделать, все свершалось стремительно, однако мысли ее тоже были стремительны… и в последнем, отчаянном усилии она вдруг поняла, что надо сделать: невероятным броском она сдвинула себя на какие-то вершки влево – достаточно для того, чтобы зацепиться за бортик.
Ее рвануло так, что руки едва не вывернулись из плеч, как на дыбе. Бортик вместе с повисшими на нем мальчишками рухнул, и по льду заскользила настоящая куча мала, в самом низу которой слабо постанывала Лючия.
Она немного опомнилась, лишь когда все врезались в барьер, а потом мальчишки с визгом и хохотом стащили шайку, чудилось, приросшую к нижней части тела Лючии. Ноги, однако, ее не держали, а уж сколько синяков будет на бедрах – и не счесть! Ах, если бы князь Андрей излечил их поцелуями!..
Внезапное, острое – и такое несвоевременное – желание отчасти вернуло ей силы. Лючия смогла даже оглядеться – и увидела, что мужик держит на руках дитя, а оно с любопытством глядит на измученную, растрепанную женщину ярко-голубыми глазами в длинных и нарядных черных ресницах.
Хвала святой Мадонне, мальчишка не пострадал! Лючия слабо улыбнулась мужику – тот кивнул, заулыбался в ответ, – и тут раздался голос, при звуке которого Лючия, только что кулем сидевшая на льду, вскочила на ноги как ни в чем не бывало:
– Эких дел вы натворили, сударыня! Всю забаву нам поломали, детей зашибли… Господи Иисусе, и Петрушка был здесь?!
В голосе князя послышался ужас, и Лючия невольно схватилась за сердце, увидав, с каким выражением всепоглощающей тревоги смотрит князь на синеглазого малыша.
Тут подскочила Ульяна, выхватила мальчика из рук державшего его мужика – у того сразу померкло, замкнулось лицо, он повернулся и пошел прочь, даже не подумав заступиться за Лючию, сказать, что если б не она…
А князь побелел от злости:
– Кабы не ваша трусость, сударыня, никто не пострадал бы. Ну, ударились бы слегка о барьер, зато детей не напугали бы. Да ежели я увижу на Петрушке хоть малый синяк…
«О Мадонна! Малый синяк! Да ежели б не мои синячищи и вывернутые руки, твой Петрушка сейчас валялся бы в обрыве с переломанными костями!» – обиженно подумала Лючия – да так и замерла на этой мысли.
