– Летучие мыши! – повел факелом, отгоняя крылатую нечисть – и пошел дальше, как будто его объяснение должно было успокоить Александру.
Да что летучие мыши! Все вокруг ужасало ее, самый воздух, которым она дышала, казался зараженным страхом! Дурацкий восторг, опьянивший на ступенях, развеялся, как дым, и все ее существо было полно ужасом перед грядущим. Судьба – это глубокое и скорбное озеро, у которого нет дна… это бесконечные черные коридоры, ведущие в никуда!
Но все на свете имеет конец, и казавшийся бесконечным путь тоже завершился… в полностью завешанной черными тканями комнате, чью тьму не в силах были рассеять даже смоляные факелы и свечи.
Высокая, статная фигура была неколебимо водружена на мраморных плитках пола, и еще прежде, чем Чезаре метнулся к этой фигуре, чтобы поцелуем припасть к руке, Александра поняла, что перед нею Лоренцо.
Если он и ждал ее прибытия с нетерпением, то догадаться об этом было невозможно: его смуглое, словно высеченное из темного камня, лицо было склонено к Чезаре, и тяжелый голос был в то же время мягок, как черный бархат плаща, скрывающего его от плеч до пят:
– Ты вернулся, брат! Счастлив приветствовать тебя. Мне не хватало тебя, клянусь.
– Вы слишком добры ко мне, синьор! – тихо проговорил, не разгибаясь, Чезаре, и голос его, к которому Александра уже немного привыкла, показался ей еще более гнусавым, чем обычно. Похоже, Чезаре с трудом сдерживал слезы радости от встречи с этой каменной глыбой, на которую Александра взирала с таким трепетом, что у нее ноги подгибались. Больше всего ее почему-то напугало, что перед нею оказался не старец премудрый, а еще довольно молодой человек: это она не столько видела, сколько чувствовала всем существом своим.
– И какова же страна Россия? – продолжал Лоренцо. – В самом ли деле там все завалено снегом по самые крыши?
– На мое счастье, началась весна, – все так же, не поднимаясь с колен, ответил Чезаре. – Синьорине не удалось спрятаться от меня в сугробах – они изрядно подтаяли.
– Как же тебе удалось изловить добычу?
– Ну, синьор, в России тоже любят деньги, – усмехнулся Чезаре так ядовито, что Александра, которая без того тряслась как осиновый лист, задрожала еще больше, на сей раз от возмущения: значит, кто-то продал ее, нажился на ее беде?!
– Ну а как она себя вела? – продолжал расспрашивать Лоренцо. – Не пыталась испробовать на тебе свои чары?
Молчание Чезаре изумило Лоренцо:
– Неужели ты…
– Нет, нет, синьор, да поразит меня святая Мадонна, если я лгу! – покачал головой Чезаре, вставая. – Я думаю, синьорине и мысль такая в голову не приходила. Она… она…
