Впрочем, приехал уже, надо удостовериться в собственной глупости.
Кряхтя, стараясь не испачкать и не порвать одежду, следователь полез на второй этаж. В крыше – большая дыра, видно звезды. Попасть наверх – проще простого. Прямо под проемом – ящики. Видимо, Сявкин построил лестницу. Крыша. Еще теплая после жаркого дня.
Фридман подстелил плащ-палатку и поудобнее устроился на ней.
Где-то внизу кашлял, курил и отплевывался Сявкин.
Следователь достал из-за пазухи бинокль с прибором ночного видения – специально одолжился у командира СОБРа. Навел на резкость. Ничего.
Решительно ничего. Заводские корпуса, колючка. Вот автоматчик на вышке. Вот прожектор поворачивается, освещая периметр. Вот…
Стоп.
Что это?
Бред.
По полю в высокой траве, в какой-то сотне метров от заводского забора, медленно передвигаются какие-то тени. Это люди. Ошибки быть не может.
Это не сон, он действительно видит
людей
ночью
у забора золотого завода
с небольшими фонариками
с какими-то предметами (металлоискателями?)
они ничего и никого не боятся. Что они там делают, на этом поле чудес? Все просто. Они собирают урожай золота.
С крыши Фридман практически скатился. Схватив Сявкина за грудки, он начал трясти незадачливого старателя:
– Как такое может быть, отвечай! Почему об этом никто не знает? Как такое может быть, черт тебя дери!
Сявкин что-то мычал в ответ, округлял глупые глаза и разводил ручонками. Ну в самом деле – он-то тут при чем? Приступ ужаса и ярости прошел. Следователь отпустил мужичонку, ему даже стало стыдно: набросился на убогого.
Стараясь не смотреть в лицо задержанному, он бросил через плечо:
– Давай в машину. Все, представление закончено.
Домой пора.
Этой ночью следователь почти не спал. Рядом уютно храпела жена, а он метался по кровати. Стоило закрыть глаза – и перед мысленным взором возникала картина: десяток теней на ночном поле с металлоискателями и фонарями. Под носом у охраны. Даже слепой их увидит, даже глухой услышит. «Такого просто не может быть» – эта фраза пульсировала в голове до рассвета. Лишь в пять часов утра измученный Фридман наконец заснул.
В одиннадцать, когда он пришел на работу, ему сообщили, что арестованный Сявкин, чье дело находится у него в производстве, повесился этой ночью в своей камере на резинке от трусов. Поскольку ничего путного на допросах Сявкин не сказал, сообщников не выдал, происхождение изъятого золота не обозначил – дело нужно закрывать. В связи со смертью его единственного фигуранта.
