Глоба перевел. Полицейские приуныли.
— Может, попробуем догнать? — предложил один из них. — Наверно, недалеко уехали.
— Не стоит, — решил хорунжий. — Девку мы, если захотим, найдем в больнице, а полковник наверняка успел скрыться. Лучше вот что сделаем: никому о них ни гугу! Узнают немцы, что упустили, дадут нам прикурить!
— И то правда…
— Поехали!..
«Ну и вояки! — усмехнулся Турханов. — Боятся собственной тени… Но пока миновала только одна опасность. Сколько еще впереди… Совещание руководителей антифашистского подполья открывается завтра… Значит, к утру мне надо быть в Парчевских лесах. Что же делать с Евой?»
Захватив радиостанцию и парашют, Турханов вернулся в блиндаж. Ева лежала. Глаза ее были открыты.
— Ну как? — с надеждой спросила она. — Прислали они за мной подводу?
— Прислали, но пришлось отказаться от их помощи.
Полковник рассказал все, что видел.
— Какая мерзость! — задыхаясь от гнева, воскликнула девушка. — Боже мой, какая подлость! Вы приехали, что бы помочь нам, а они хотели вас продать за деньги. Мне стыдно перед вами за своих земляков…
— Ничего, Ева, в жизни всякое бывает. Но придет время, и вся эта нечисть окажется в мусорной яме — там ее место… А пока нам придется самим позаботиться о себе… Скажите, как вы себя чувствуете сегодня?
— Очень плохо, — заморгала она. — Боюсь, у меня начинается сепсис.
Турханов коснулся ее лба и быстро отдернул руку.
— Ну и ну! — покачал он головой. — Да у вас температура не ниже тридцати девяти.
— Я знаю… Простите, пожалуйста!
— Разве вы виноваты?
— У вас особое задание, а приходится возиться со мной…
— Что же делать!
— Не повезло мне… Видать, такая судьба… Оставьте меня, идите.
Девушка закрыла лицо руками и горько заплакала. Турханов присел к ней, положил руки на спину, ласково погладил.
— Мы сделаем иначе. Только, чур, не возражать! — с нарочитой строгостью предупредил он.
— Не буду, не буду…
— Должно быть, ночью вы плохо перевязали рану. Да и трудно было самой… Надо при свете осмотреть ее, промыть, продезинфицировать, сменить бинты. Разденьтесь, Ева.
Девушка густо покраснела.
— Мне стыдно, — прошептала она. — Вы же не врач…
— Да, не врач, но оказывать первую помощь умею. Придется вам согласиться. Ну, не упрямьтесь же!
Ева согласилась.
Как и предполагал Турханов, рана была в ужасном состоянии. Пришлось удалить из нее множество острых, как иглы, заноз. Девушка морщилась, иногда громко стонала. Турханов тщательно промыл рану раствором марганцовки, посыпал ее белым стрептоцидом, перевязал новым бинтом.
