А Орландо был опытным. О да! Орландо целовался с уверенностью и техникой мужчины, знавшего очень многих женщин, постигшего абсолютно все в любви.
Но сейчас все было по-другому.
Ник добился того, что ее губы раскрылись, одним лишь ласковым прикосновением своих горячих губ, как если бы ее рот был какой-то незнакомой ему эротической зоной, в исследование которой он погрузился и которую изучал сейчас самым восхитительным способом.
Абигейл никогда раньше не ощущала в себе такой чуткости, никогда не была так податлива или расслабленна. Или так возбуждена. Ее рот приоткрылся, а веки медленно опустились, заслоняя того, кто целовал ее, — пьянящее чувство легко помогало отвлечься, забыть о преследующих ее вопросах.
Она застонала от наслаждения, но слышал ли это Ник — Абигейл не знала. Он выбрал именно этот момент, чтобы сделать поцелуй глубже, с дразнящей точностью проникнув в глубь ее рта, и круговыми движениями начал передвигать язык по ее небу. Это походило на окончательное эротическое вторжение.
Она провела руками по его плечам, с восхищением касаясь мощных мускулов, и инстинктивно притянула его к себе, тая под весом сильного сухощавого тела, замирая от прикосновений рук, протянувшихся, чтобы сплестись в тяжелом шелке ее волос.
Поцелуй все длился, и Абигейл понятия не имела, как долго: с Ником она забыла о времени, и оно словно остановилось. Она никогда не думала, что поцелуи могут так… так невероятно возбуждать.
Все — и напряжение, и горе, и смятение, которое она чувствовала, — все исчезло в один миг, отступив перед волшебством этого поцелуя.
Внутри у нее что-то оттаивало, распрямлялось, и вот уже ее тело трепещет от неясного и беспокойного страстного желания, заставлявшего звать его и умолять сделать что-то еще. Но она не смела… Она только крепко сплела руки вокруг его шеи и ощутила свою победу, поняв, что Ник дрожит, готовый сдаться.
Но затем что-то вдруг произошло. Абигейл могла бы точно указать этот момент. Это случилось, когда он начал расстегивать белую шелковую блузку под черным жакетом. Тело отреагировало на интимное прикосновение прежде, чем его смог осознать мозг. В предвкушении полнейшего восторга у нес перехватило дыхание, она чувствовала, что ее соски стали твердыми, как камень, и натянули тонкое кружево бюстгальтера.
И только когда он расстегнул вторую пуговицу и она почувствовала, как прохладный воздух ласкает ее закрытую кружевом грудь, инстинкт, приобретенный горьким опытом, заставил Абигейл напрячься.
