Когда-то в молодости сержант Преображенского полка Орлов получил в кабацкой драке от артиллерийского ротмистра А.М. Шванвича удар палашом по лицу. От этого удара остался длинный рубец и Алексея стали называть balafre - человек со шрамом или меченый. Тогда будущий генерал-аншеф и первый Георгиевский кавалер не подозревал, что это обидное прозвище станет в глазах современников выражением совсем не телесной отметины.
Личность неординарная, богато одаренная от природы, всю жизнь, как губка, впитывавшая знания из самых разнообразных областей науки и военного искусства - Алексей Григорьевич по праву занимал одно из наиболее значимых мест среди сподвижников Северной Минервы. Из всех пяти братьев, по словам французского дипломата Сабатье де Кабра, он был единствен ным по-настоящему "государственным человеком". Императрица умела почувствовать это куда лучше любого иностранного наблюдателя.
Современники по-разному оценивали Алексея Орлова: им восхищались, его презирали. Но было одно чувство, которое испытывали и друзья и враги -страх. Мрачная ропшинская тень неотступно стояла за плечами графа, заставляя думать о нем, как о человеке, способном на все.
Вот уже более двухсот лет сначала современники, а затем историки и беллетристы предъявляют Алексею Орлову счет за убийство Петра III, а между тем никаких реальных доказательств не существует. Алексею была поручена охрана свергнутого монарха, с мызы в Ропше он отправил Екатерине II несколько записок о состоянии здоровья и поведении ее супруга. Часть этих записок сохранилась в подлинниках, а последняя, самая важная, в которой говорится об убийстве императора гвардейцами во время драки за карточной игрой, существует только в копии. Любой добросовестный историк скажет, что копия -- не подлинник, и для доказательства достоверности ее содержания нужно потратить иногда годы работы. В последние годы появились исследования, ставящие под сомнение как подлинность самой знаменитой записки, так и традиционно трактуемые обстоятельства смерти Петра III. Отсылаем читателей к монографии А.Б.Каменского "Под сению Екатерины", к статьям О.Иванова, специально посвященным источниковедческой разработке данного вопроса, и биографии Алексея Орлова, написанной В.А. Плугиным. Для нашего же повествования важно не столько то, был ли в действительности Алексей Григорьевич виновен в гибели свергнутого императора, сколько то, что его считали виновным.
В глазах современников Орлов оказался запятнан кровью монарха. Согласно православным представлениям грех цареубийства - один из самых тяжких. "Не прикасайтесь к помазанным моим", -- сказано в Псалтыри. Пока Орлов находился в силе, он мог не обращать внимание на отношение публики к себе. Ему ни кто не осмелился бы отказать от дома или не подать руки. Но вот настал час отставки и Алексею предстояло испить всю чашу неприязни, которая накопилась в Первопрестольной по отношению к Орловым. Граф мог отправиться в свои обширные имения и избежать встречи с московской знатью. Но он принял бой.
