— Ты прав, мы за городом, — согласился Ангел. Ильин не стал отвечать, поскольку сам о том догадался. Ехали оставшийся путь — молчали, как в гробу. Даже Ангел притих. Лишь все чаще били в глаза фары встречных машин, из чего Ильин сделал несложный вывод о том, что они приближаются к какому-то населенному пункту. Времени прошло, он отметил, не более получаса. Он в Этой жизни легко определял время, как будто после аварии и амнезии к нему в башку кто-то встроил электронные часы. Полчаса от Сокольников за город — это куда они могли доехать? До какого такого пункта? Скорость была явно под двести, город проскочили быстро: вечер, холодно, движение негустое… Какое шоссе?.. Не Ярославское, нет, там до Сергеева Посада никаких больших наспунктов нет, а за полчаса до Посада — вряд ли… На Дмитров, там, кажется, гебешная школа есть, если молва не врет?.. Или это петербургский тракт?..
А машина вдруг свернула с трассы на совсем почти темную дорогу, шофер сбросил скорость, поехал медленно и минуты через две остановился у глухих ворот. Посигналил коротко. Створки ворот поползли в разные стороны, из темноты шагнул полицейский с автоматом на груди, посветил фонариком на передний номер машины. Отдал честь и отступил. Шофер газанул, под колесами захрустел гравий, из темноты выплыли стена и подъезд с бетонным козырьком.
— Приехали, — нарушила Мальвина обет молчания. — Выходим, майн фюрер, конечная станция. Буквально.
Пока все прытко вылезали из «мерседесины», ноги разминали, спины распрямляли, ноздри просвистывали, костями похрустывали. Ангел злобно комментировал Мальвинино «буквально»:
— Приехали с орехами. Станция «Пытошная», переход на станцию «Дыба-раздельная». Осторожно, двери открываются и закрываются навсегда… Слышь, Ильин, я не хочу навсегда. Чего скажешь, если я тебя сейчас покину?
— Покинь, — кротко отвечал Ильин. — Только что ты без меня делать станешь? Ты — это я. И наоборот.
— Наоборот — вряд ли, — веско сказал Ангел. — Я — Ангел, существо возвышенное, а ты — дурак убогий.
А между тем все минус шофер, который остался с любимым авто, вошли в подъезд. Оный быстро был открыт Лейбвахтером Бодигардовичем Телохранителевым с помощью специальной кодовой пластины, похожей на кредитную карту «Америкен экспресс». Л.Б.Т. сунул «Экспресс» в электронную щель, и дверь, мягко щелкнув, поехала в сторону, как давеча — ворота. В фойе имела место стойка, как в баре, за коей сидел другой Л.Б.Т. и смотрел в телевизор процесс вхождения гостей в здание. Ильин в телевизоре выглядел по-домашнему знакомо и оттого приятно, будто покойный артист Щукин в дилогии о Лукиче.
