Я сползла на хрустнувший под отяжелевшими от воды мотоботами гравий, медленно стащила с себя шлем, поудобнее перехватила его, и только тогда подняла глаза. Андрей уже распахивал двери ресторанчика.
Перед крыльцом, на кованой скамейке сидел, расслабленно раздвинув ляжки, обтянутые легкими светлыми брюками, темноволосый детина лет двадцати девяти. Он еще раз хохотнул, глядя на меня, и отхлебнул пива из бутылки. Я вдруг отчетливо услышала, как катится ему в горло пенное пойло. Ему, сытому и холеному, было хорошо!
А я вдруг расслабилась, поняв наконец, что передо мной просто один из тех самых типов, которые опасны только тогда, когда их много или когда ты — на их территории. Вообще, для меня мужчины делятся на две категории — на мотоциклистов и им сочувствующих и на всех остальных. Нет, я не максималист, и наверняка и те, и другие имеют право на существование. Беда лишь в том, что в число последних входят вот такие типы, которых полным—полно везде. И дело тут даже не в понтах, а, наверное, даже наоборот. Они не могли делать то, что делали мы — они боялись. И поэтому каждый раз, встречая нас, они хотели во что бы то ни стало унизить. С ними можно было драться, но не стоило. Потому что сами они не стоили даже тех слов, которые с такой легкостью произносили.
Я на мгновение остановилась перед ним.
— Какая умная мысль! — рявкнула я. — И, главное, оригинальная! Может, подумаешь, да и еще что—нибудь скажешь?
Начнет возникать, двину ему шлемом. Шлем выдержит. А там посмотрим! Он почему—то молчал. Я сплюнула ему под ноги и тяжело протопала внутрь.
Ресторанчик был полон. Я даже и не думала, что здесь в три часа ночи может быть столько народу! Мы с трудом отыскали место за столиком, заказали кофе. Как, оказывается, мерзко сидеть в мокрых холодных штанах! Я пила горячий кофе, но дрожь не проходила, чашка ходила в руках ходуном. Андрей пошел узнать насчет номера, хотя и так было понятно, что и здесь все забито.
— Я не знаю, что делать… — упавшим голосом сказал он, вернувшись и вопросительно глядя на меня. — Может, посидим до утра здесь? В шесть тридцать там должна освободиться комната отдыха. Все остальное занято до восьми.
— Я не могу, — честно сказала я, — я не выдержу, я замерзла. Может, рванем дальше, до Тулуна?
— А если не проедем?
— Почему не проедем? Сюда ведь проехали?
Андрей немного подумал.
— Ты это брось! Нам еще убиться не хватало в темноте!
— Тогда не знаю… Здесь, кажется, душ есть. Мы могли хотя бы отогреться.
