– Не знаю. Да и откуда? Вы же, вроде, очень давно с ней работаете вместе, а я ведь когда ещё пришёл?
– Мне её жена в категорической форме навязала. Она у меня ревнивая, просто ужас! – рассмеялся Гриб, – "Или", говорит, "бери Эльку в секретарши, или я подаю на развод!"
Борис рассмеялся вместе с ним. Разгадка тайны появления Элеоноры в секретарях оказалась ещё более экзотической, чем все остальные. Уж кого-кого, а Гриба заядлым сердцеедом мог назвать только какой-нибудь любитель марихуаны после третьего косяка. Супруги он своей боялся – просто смерть, об сём тоже немало сплетен ходило по отделу. И подозревать его в супружеских изменах было ни чем иным, как проявлением вялотекущей шизофрении.
Обстановка несколько разрядилась, чему оба собеседника втайне были несказанно рады. Грибоедов разлил водку по стаканам, поднял свой и сказал:
– За тебя, Борис! Чтоб тебе на этом месте сиделось по-людски. Хотя, – с сомнением заметил он, – Судя по нынешней обстановке в стране, то не знаю, не знаю… Смутное время, мать его так!
– За вас, Валерий Вениаминыч! – в свою очередь поднял стакан Борис, Чтобы у вас всё тоже по-человечески было.
Выпили. Закусили. Грибоедов почесал в затылке и заметил:
– А что у меня-то не так быть может, у пенсионера? Уеду вот на дачу, огород копать и вообще… Это у вас сейчас забот – полон рот! Я, кстати, глубоко в душе даже доволен, что на пенсию ухожу. То, что тебе поручили… Смело могу сказать: сам бы я ни за что не взялся! Страшно.
– Что именно страшно? – поинтересовался Борис, – То, что мы создаём? Так ведь тут как. Я бы отказался, другого бы нашли. И неизвестно ещё, кого. За себя-то я ещё как-то отвечаю, а то попадётся им этакий папуас, он такого наворотит, что по сравнению с тем, что может у него получиться и настоящие тогдашние СС покажутся чем-то вроде октябрятской "звёздочки". При нашем-то менталитете.
– Верно. Но я не про это говорю. Страшно не то, что история опять повторяется и повторяется во всём своём безобразии. Вот тоже идиотизм говорить, что история, дескать, в первый раз трагедия, а во второй раз – фарс! Какой кретин, интересно, это сказал? Трагедия от повторения фарсом не становится, трагедия – она и в Африке трагедия. Хоть раз, хоть два, хоть двадцать два. А то страшно, что они сейчас вашими руками всё это для своих нужд создадут, а потом вас же первых к стенке и поставят. Причину найдут, не беспокойся. Историю нашей необъятной Родины хорошо помнишь? Так вот и вспомни в таком разе, что стало в тридцатых с теми, кто чистил, а? А с теми, кто первых чистильщиков вычистил? Вот то-то! – сказал Грибоедов, разливая по второй, – Ну, за здоровьице!
