– А ты, кстати, чего сегодня, как птица-павлин – весь при параде?
– А я сегодня как бы в ответственного по отделу играю.
– Игра в ответственного – занятие тоже ответственное. К нему надо подойти со всей ответственностью.
– Не сломай язык! Наливай лучше. – засмеялся Борис.
– Лучше – это как? Больше чем по полстакана, что ли?
– Это в смысле – хорош мозги пудрить.
Дернули еще по разу. Борис наконец-то почувствовал, как отвратительная мутная зелень, стоявшая перед глазами с самого момента пробуждения, рассеивается и жизнь снова начинает обретать хоть какой-то минимальный смысл. "Работать с бодуна все-таки – препротивнейшая штука" – подумал он. Тут ему в голову пришла та самая мысль, которая крутилась в голове с того момента, как он вошел в кабинет, но которая никак не могла до этого обрести какую-либо форму. Он с удивлением посмотрел на Рэма и спросил:
– Кстати о птичках…
– О птицах-павлинах?
– О них, родных. Ты сам то чего в воскредельник притащился? Я то – ладно, партия сказала – надо, комсомол ответил – есть. А ты чего тут вымораживаешь?
Ответ был – лаконичен до основания:
– Супружница.
Так. Рэмова Инга была – тот еще подарочек. Но с другой стороны – сам.. и. т. д.
– Из-за вчерашнего?
– И из-за этого тоже.
– И из-за этого ты сидишь набыченный?
Рэм немного помолчал, потом задумчиво произнёс:
– А мало ли дряни на свете?
Тоже – проще некуда. Дряни на свете по жизни хватало. Не хватало только, чтоб эта дрянь на Рэма действовала текущим образом.
– Ну ладно. Опохмелился?.
– Ja.
– Ну и слава богу. Пора приступать к утренней гимнастике.
– Мне щас только и гимнастировать. У меня в башке до сих пор – полная гимнастика.
– Не забывайте, сударь, вам сегодня нужно быть ОЧЕНЬ ОТВЕТСТВЕННЫМ.
Мерзко ругаясь в душе, Борис встал из-за стола и поплелся получать инструктаж на текущие сутки. Тоже, в своем роде, ритуал. Всякому заранее ясно, что умного там все одно ничего не скажут, повторение давным-давно пройденного, но присутствовать надо. Не то могут и выговорок влепить, не сказав при этом не то что спасибо, но даже и не обматерив. Выслушав от ответственного по области дежурную порцию словесного поноса на тему "что такое – хорошо и что такое плохо, когда Вы заступили на столь ответственный пост и т. д.", он вернулся к себе в кабинет. Там он обнаружил кроме Рэмки двух сопляков-стажеров и такое же количество девиц, неизвестно откуда нарисовавшихся. В момент, когда Борис вошел в дверь, Рэм со страшным выражением лица делал сразу несколько вещей: во-первых, сражался с бутылкой шампанского, во-вторых, рассказывал девицам какую-то очередную байку из серии "…я смерть вагонами возил…" ну и так далее, и в третьих, мотал головой, чтобы струйка дыма от сигареты, торчащей у него промеж зубов, не лезла в глаза. Последнее получалось как-то не очень, поэтому время от времени, между словами рассказа о героическом прошлом, у Рэма нет-нет да и вырывался матерок. Девицы краснели, неуверенно хихикали, но по всему было видно, что сия атмосфера им хоть и в новинку, но явно по вкусу.
