Борис еле сдержался, чтоб не сказать, что все, кто с ним и Рэмом пьют, рано или поздно оказываются в таком состоянии, но вовремя сдержался: такие подробности ни к чему. Сама узнает. С течением времени. Поэтому он только благодарно улыбнулся ей и поплелся в ванную.
О, ванная! О, вода, льющаяся мощной струёй из душа! Если, кстати, еще вдобавок не отключили, по обыкновению, горячую воду, то просто нет слов. Мощные струи, пузырясь на груди, на руках, на лице, подхватывали и уносили на себе похмелье, если и не избавляя от него совсем, то, по крайней мере, делая его более или менее переносимым. Борис счастливо отфыркивался, стоя под теплым душем, чувствуя, как к нему постепенно возвращаются силы и он начинает принимать нормальный человеческий облик. При мысли о том, что на кухне сейчас орудует очаровательная девушка, придавая его холостяцкой берлоге вид семейного гнездышка, он делался еще счастливее. А если учесть то, что она хочет провести весь этот день с ним… Дальше загадывать не хотелось. Он уже миллион раз убеждался в том, что гадать – самое мерзкое занятие. Проверено электроникой все самые удачные застолья, походы в гости и проч. всегда были спонтанными. И наоборот, чем больше от встречи или гулянки ждешь, чем больше к ней готовишься, тем хреновее всё получается. Прям закон подлости! Что из всего этого в результате получится? А черт его знает! Достаточно и того, что сейчас всё так, как есть. Закончив водные процедуры, Борис докрасна растер себя махровым полотенцем и, напялив на себя спортивный костюм от дяди Адольфа Дасслера, вернулся на кухню.
Кухню было не узнать. Вымытая посуда перекочевала со стола в буфет, на столе была постелена давно забытая скатерть. На скатерти разместились кофейные чашки и наспех сделанный салат из завалявшихся в холодильнике помидоров с огурцами. Открытая банка шпрот, невесть откуда взявшаяся банка с крабами и горка бутербродов с ветчиной. Ветчина, кстати, тоже была неизвестного происхождения. Не из холодильника, это уж как пить дать. Над всем этим утренним великолепием (по скромным оперским замашкам) возвышалась сияющая Юля, глядевшая на Бориса с гордостью, присущей разве что повару из Максима. И было чем гордиться. Соорудить всё это за столь короткий срок и имея на руках содержимое Борисова холодильника, в котором, если внимательно приглядеться, можно было заметить повесившуюся мышь, было не иначе, как гражданским подвигом. Достойным вручения ордена "Мать-домохозяйка" высшей степени. Борис довольно крякнул, улыбнулся Юле и спросил:
