— А что я должен помнить? — весело спросил Стасик, наяривая педалями, уже десятый километр откручивая. — Мне сегодня в ГАИ, за правами. Но я не пойду.
— Почему? — В голосе Натальи появились нотки недовольства.
Вот она, пресловутая женская логика! Только что до истерики волновалась, считая, что муж про все забыл — и про аварию, и про путешествие в одних носках по Яузской набережной, и про несвойственное ему всепрощенчество накануне вечером: «Спасибо вам за то, что вы есть…» А теперь, убедившись в здоровой и по-прежнему цепкой памяти Стасика, она готова была возмутиться его безразличным, или, выражаясь иностранно, ноншалантным отношением к происшедшему. Иными словами, так: если ты болен — я в панике, я страдаю, я всю себя отдам на алтарь твоего здоровья; но коли ты в здравом уме, то какого лешего не рвешься к активным действиям, кои, как известно, промедления не терпят?
— Мамуля, — улыбался Стасик, качая эргометром икроножные мышцы, выезжая, по-видимому, за окружную дорогу и вдыхая незагазованный и чуть пьянящий воздух родного Подмосковья, — любимая моя, ну на кой ляд мне эти игры? Зачем мне права?
— Водить машину, — точно ответила Наталья.
— Не стану я ее водить. Я же сказал: не сяду в нее. Я ее боюсь. Гори она ясным огнем!
— Как гори, как гори? — взволновалась Наталья. — По-твоему, так ей и стоять — битой?
— Продадим под пресс, — безмятежно улыбался Стасик, по Ярославскому шоссе проезжая поворот на Подлипки и постепенно приближаясь к населенному пункту Тарасовка.
— Ты с ума сошел! — вскричала Наталья.
От чего ушли, к тому и вернулись: Стасик все-таки сошел с ума. Не так — значит эдак. Впрочем, автор вполне допускает, что Натальино «С ума сошел!»
— не более чем полемический прием, своего рода вызов к барьеру, швыряние перчатки в физиономию обидчика.
Но Стасик перчатки не поднял. Он проехал Тарасовку и на ходу сообщил:
— Я не сошел с ума, мамуля. Я больше не сяду ни в один самодвижущийся агрегат. Я буду ходить пешком. Если тебе хочется медицинских объяснений, назови это транспортофобией.
— Это болезнь, — констатировала Наталья.
— Это болезнь, — согласился Стасик.
— Ты вылечишься, — убежденно сказала Наталья.
— Зачем? — воскликнул Стасик, остановившись в районе станции «Правда», слез с велоэргометра и отправился в ванную комнату. По дороге он доверительно сообщил: — Мне зверски хочется есть, мамуля. К чему бы это?
— Ты же вчера не ужинал! — вскинулась Наталья, забыв про несостоявшуюся дуэль. — Завтрак на столе. Я сделала блинчики.
