Времени у федералов было много. И пока мы летели до пересыльной станции, они успели вдоволь нас попрессовать. С самого первого дня начались муторные и жестокие допросы, кто есть кто – то есть кто у нас главный, а кто попроще. Ребята в команде подобрались что надо, настоящее отребье, поэтому сразу сдали нас с потрохами, надеясь на то, что им скостят срок. Гнусная Морда излишним благородством тоже никогда не отличался, и сообщил федералам, будто это я заставил его заняться контрабандой, угрожая расправой. Сам же он – честный гражданин, верит, что каждый должен отвечать за свои проступки, надеется на гуманное правосудие, и никогда, «вы слышите, никогда!», он не пошел бы на такие тяжкие и безнравственные преступления по своей воле. Ему бы просто совесть не позволила.
Все бы ничего, только несколько серьезных сроков, которые Гнусная морда успел к тому времени отмотать за контрабанду, показались властям убедительнее слов. Поэтому именно я пошел как соучастник.
Мы прибыли в созвездие Альдебарана, на пересыльную станцию. Здесь меня зачем-то тщательно обследовал врач. Затем я был определен в одноместную камеру, где мне ничего не оставалось, как дожидаться своей участи. По правде говоря, я и так знал, что она будет незавидной, но чтобы настолько…
Федералы на время оставили меня в покое. Кроме того, как дожидаться корабля сопровождения на суд, делать было решительно нечего. Через пару месяцев я уже стал подумывать о том, чтобы удавиться на шнурках, просто от скуки, когда меня, наконец, пригласил к себе гражданин-начальник. Был он суров и строг, одет в серый костюм-тройку и галстук в белую и синюю полоску – цвета арестантской робы. Точно такие носили зеки по всей Галактике. Должно быть, его забавляло это неслучайное совпадение. Помимо этого «развеселого» господина в кабинете присутствовал важный чин в военной форме – нашивки в виде куриных крылышек и погоны со звездами позволили мне опознать в нем генерала.
Ничего себе шишка, подумал я, интересно, что он тут делает? Но виду, что заинтригован, не подал. Не так я воспитан семьей и школой, чтобы меня могло выбить из колеи появление какого-то там генерал-майора. Я уселся на предложенный стул и положил ногу на ногу.
Он потыкал стилусом в информационный планшет, скривился и вперил в меня зенки. Так смотрят, разве что, голодные арестанты, когда видят перед собой миску с баландой, которую ест кто-нибудь другой, и следователи на допросах. У последних взгляд тренированный. Очень недобрый взгляд. Словно тот, кому он принадлежит, собирается тебя скушать.
