У личного состава эскадрильи плескалось сердечное желание сказать ему: "Мой дом — твой дом". Вновь прибывший в ответ был искренне очень благодарен этим заслуженным вертолетчикам-афганцам буквально за все. Чуть позже приказом командира части Алиева поставили на должность начальника трех продскладов.
Отдан этот приказ был от армейского простодушия, исходящего еще и из того, что Али Алиев — местный. А значит, вопрос обеспечения личного состава продуктами с земли будет практически решен. Алик оказался более чем предприимчивым армейским продовольственником. Через две недели вертолетчики с семьями, рядовой и сержантский состав стали потихоньку наедаться. Это прогрессирующее благополучие в столовых было своеобразным негласным курсовым экзаменом его профессионализма. А почти четыре месяца спустя прапорщик подкатил на новой шестерке черного цвета прямо на штатное построение всей части в понедельник утром. Тишина, повисшая в воздухе между командами "равняйсь" и "смирно", была пропитана мужским кряканьем и чем-то таким в смысле: "Ничего себе!".
Начальник продслужбы, капитан Гаспарян, державший под мышкой оставшийся полугодичный срок дослуживания, демонстративно, но откровенно озадаченно развел руками:
— У ревизии с округа претензий нет...
Армейская сверхдобрая душа, вернее, души, потрепавшись на эту тему с неделю, вскоре забыли о промелькнувшей новости. Об этом вспомнили сегодня утром, так как в числе исчезнувших оказался и Алиев. Вместе с женой и мал-мала меньшими! Находящаяся недалеко от КПП квартира в виде финского домика, выделенная ему от войсковой части и обихоженная за счет "вида один" (материальной помощи), была... пуста. Не было даже лампочек и розеток. Но главным потрясением, заставившим сжаться сердца военнослужащих, стало прилетевшее час спустя сообщение: "В селении Чардахлы дотла сгорел дом-музей маршала Баграмяна". Чардахлы была родная маршальская деревня, расположенная уже на территории АО, в двенадцати километрах от гарнизона, в горах, которые поднимались почти от ВПП. Виктор знал этот музей по двум естественным для любого офицера визитам из-за трепетного уважения к полководцу, у которого на войне было твердое бескомпромиссное требование: если в роте менее пятидесяти процентов русских солдат — роту в наступление не посылать.
Работавшая там немолодая, худенькая, необычайно интеллигентная армянка Каринэ, неизбалованная заездами, от всей души поведала обо всем, что знала о маршале, включая информацию о его родословной до шестого колена. Виктор покинул тогда этот хлебосольный домик с полным желудком толмы, слегка пьяный и уверенный, что хозяйка, как минимум,— правнучка маршала Баграмяна и доктор исторических наук. С женской сердечностью она негромким голосом, с долгими паузами, как бы не решаясь открыться, рассказала Виктору, что он служит на очень непростом месте, почти святой земле:
