Они подошли к витрине, и Джулиана увидела кольцо, совсем не похожее на кольцо матери Лэндера. В центре сверкали три камня – бриллиант, изумруд и рубин, а вокруг них располагались сапфиры и аметисты Вердонии.
– Это что-то символизирует, да? – спросила Джулиана.
– Ты права. – В его голосе прозвучали теплые нотки. – Когда мы с Мерриком поняли смысл, мы стали одной семьей.
– Это камни, соответствующие месяцам рождения?
– Умница, Джулиана! Эти три камня в центре представляют Меррика, Мири и меня. У всех трех одинаковый вес, огранка и качество.
– А кружок из аметистов и сапфиров – твой отец и мачеха?
– Аметист – камень моей мачехи, сапфир – отца. И если ты внимательно посмотришь на золотую филигрань на кольце, ты прочтешь два слова на языке Вердонии.
Джулиане потребовалось мгновение, чтобы прочесть спрятанные в золотом плетении слова.
– Любовь и единство?
– Круг любви и единства вокруг трех самых дорогих людей в их жизни. Она особенная женщина, моя мачеха. – Лэндер сделал паузу. – Она тебе понравится, как и ты ей.
Его комментарий подействовал на Джулиану, как холодный душ. Ее собственное отражение в многочисленных зеркалах словно дразнило. Она находилась в мире иллюзий, на ней были украшения, носить которые у нее не было права. Диадема королевы, ожерелье и кольцо, соединявшее две половинки.
Больно. Больно знать, что она никогда не получит таких подарков. Нет, ее не интересовали сами украшения, ее волновали символы, стоявшие за ними: любовь, обязательства, обещания. Может быть, женщинам в ее семье не полагалось знать это. Ее мать так ничего и не получила от ее отца, хотя до самой смерти надеялась на его любовь. Не говоря ни слова, Джулиана повернулась к Лэндеру спиной.
– Я не справлюсь с застежкой. Поможешь? – Ее голос ничем не выдал внутреннего волнения, и Джулиана обрадовалась.
– Ты уверена? Я думал, мы можем.
Джулиана повернулась к нему, уже не заботясь о том, чтобы скрыть свое состояние.
– Можем что? Немного притвориться? Не собираешься ли ты надеть корону и сыграть роль принца для бедной Золушки?
Лэндер погладил ее волосы.
– Я причинил тебе боль, прости, я не хотел этого.
Джулиане было невыносимо тяжело, она с трудом сохраняла спокойствие.
– Спасибо за чудесный вечер, но сейчас мне пора домой.
Дом. Как будто он у нее действительно был! Ее жилье в Вердонии нельзя назвать настоящим домом. В голове всплыл образ ранчо в Техасе, наполняя ее острой тоской. Она все потеряла в восьмилетнем возрасте, вернее, у нее не осталось больше иллюзий в отношении дома и домашнего очага.
