«Прямо хоть картину пиши: «Юные колхозники поймали шпиона», — подумал он.
— Покажите ваши документы! — сказала девушка чуть дрожащим голосом.
Норкин пожал плечами, словно хотел сказать этим движением: «Зачем такие формальности?» — и полез в карман за удостоверением личности. Ствол берданки тотчас угрожающе приподнялся и снова девушка крикнула:
— Не шевели руками! Стреляю!
— Так что вы мне прикажете делать? — вспылил лейтенант. — Документы показывать или сидеть сложив руки?.. А вообще, уберите ваши «автоматы», пока я не послал вас к черту!
Девушка покраснела так, что не стало видно веснушек, раскинувших свой лагерь на ее вздернутом носу, открыла рот, чтобы ответить, но один из парней тронул ее за локоть и прошептал:
— Помолчи, Маша. Опять сказанешь…
И как это часто бывает в нужный момент, Норкин долго не мог найти удостоверение. Он несколько раз похлопал себя по всем карманам, заглянул под подкладку фуражки, но оно словно сквозь землю провалилось. Было страшно неловко чувствовать на себе настороженные, недоверчивые взгляды ребят, и Норкин покраснел еще больше. Только того и не хватало, чтобы его под конвоем отвели в милицию…
Осмотрев все, Михаил развел руками и, подыскивая слова оправдания, смущенно посмотрел на ребят. В это время тетрадка соскользнула с его колен и из нее выпала маленькая книжечка с золотым якорьком.
— Пожалуйста, читайте.
Три головы сблизились, почти соприкасались. На Норкина больше не обращали внимания, он воспользовался этим, встал, застегнул китель и начал бесцеремонно рассматривать патруль. Босые ноги девушки в свежих царапинах. На смуглом, загорелом лице — яркие пятна веснушек. Только лоб, там, где его обычно закрывал платок, был белый. Девушка внимательно читала удостоверение, чуть шевеля припухлыми губами.
Парни, переходя речку, видимо не снимали ботинок и к их мокрому верху прилипла трава. Берданка и малокалиберная винтовка тупо уставились стволами в землю.
Удостоверение просмотрели от корочки до корочки. Парень в голубой майке облегченно вздохнул, закинул винтовку за плечо и теперь уже с уважением и некоторой долей зависти смотрел на лейтенанта. На лице девушки были заметны смущение и даже разочарование. Она, наверное, искренне сожалела, что этот лейтенант настоящий, что он не переодетый шпион.
— Вы не сердитесь, товарищ, — сказала девушка, возвращая удостоверение. — Сидим мы в правлении, вон в том домике за рекой, и видим, как подошел к берегу человек, осмотрелся, сел и записывает что-то… Не могли мы иначе!
