— Кажется, — неуверенно проговорил Норкин, с недоумением рассматривая и порванный бушлат, и свою кровь. Он забыл про толчок в плечо и теперь старался вспомнить, когда был ранен, и не мог.
— Санитара сюда! — закричал Ольхов. — Командир ранен!
И Норкин сразу пожалел о том, что сказал о своем ранении. Матросы подбежали к нему, окружили, а Ольхов обнял его за спину и уговаривал:
— А вы навалитесь на меня… Смелее, смелее! Я выдюжу… Сейчас бушлат сымем…
Норкин сначала растерялся. Уж очень много собралось вокруг людей, много рук протягивало индивидуальные пакеты. Даже Метелкин стоял рядом. На его разорванной штанине блестела иголка: наверное, начал шить, и на этом застал его крик Ольхова. Всё это увидел Норкин, оттолкнул Ольхова и сказал, насупившись:
— Чего собрались? Идите по местам. Матросы переглянулись и остались стоять.
— Кому говорю? В цепь! — прикрикнул Норкин. Нехотя разошлись матросы. Остались Ксенофонтов, Ольхов, Никишин, Богуш и Любченко. Они уходить не собирались.
— Вас приказание не касается?
Никишин взял Богуша за плечи, повернул к себе спиной, поддал коленкой и сказал:
— Марш.
— Пошли, Никола. Тут, видать, костоправов и без нас хватит, — сказал Богуш, подталкивая Любченко в спину.
— А если нести надо? — возразил Любченко.
— Не придется. Раз ругается — ранение пустяковое, — шепотом пояснил Богуш.
— А вдруг…
— Заладил! Унести, что ли, некому? Уж, в крайнем случае, тебя-то Никишин не обойдет! Даст телеграмму!
— Пулевое… Кость цела, — говорил Никишин, накладывая повязку. — Вот и готово… В госпиталь или как?
— Здесь останусь, — буркнул Норкин. Ему было немного стыдно, неловко, казалось, что ранение не заслуг живает такого внимания.
— Разрешите идти? — спросил Ксенофонтов.
— Идите.
Ксенофонтов козырнул и четко повернулся кругом, словно был не во фронтовом лесу, а на параде.
— Правильный командир! — услышал Норкин его шепот.
«За что? — думал лейтенант. — За что он назвал меня правильным? Неужели за то, что не ушел в госпиталь? Чепуха какая-то!.. Или… Может, в бою я был лучше всех?.. Трудно об этом судить… Пожалуй, я даже хуже других был… Я не командовал, не видел людей, не могу сказать, кто из них и как дрался… Нет, я еще не командир… Многому надо учиться…»
3
Пока батальон дрался в лесу, на фронт пришло пополнение и врага остановили. Морякам приказали отойти и занять прежние позиции. Возвращались бодрые и веселые. Даже раненые, казалось, не чувствовали боли и перебрасывались шутками.
