— Стой! Не подходи! Убью!
— Я и так стою. А ты чего бежишь? Давай поговорим. Видишь, я без оружия.
Незнакомец в нерешительности остановился. Ствол его винтовки то подымался, то опускался.
— Кто ты такой? — спросил Норкин, доставая из кармана папироску и делая шаг вперед.
— А ты кто такой?
— По форме видишь — моряк.
— Нечего здесь морякам делать!
— Иди, проверь документы.
— Нет, ты иди сюда!
— Хорошо, — и Норкин сделал еще несколько шагов.
Но незнакомец не стал ждать его и побежал. Дальнейшего Норкин никогда не мог объяснить: словно какая-то сила подтолкнула его, и он тоже побежал. Ему, босому, бежать было легко, и расстояние быстро сокращалось. Рядом тяжело топали матросы. Незнакомец неожиданно задержался на секунду, обернулся, вскинул винтовку и выстрелил. Пуля просвистела совсем близко, но мысль, что она могла убить, почему-то не пришла в голову, и, прижав локти к бокам, Норкин побежал еще быстрее. Ему нужно было во что бы то ни стало догнать человека в синем комбинезоне, и он старался изо всех сил.
— Стрельну? — крикнул на бегу Богуш.
— В воздух! — ответил Норкин.
На автоматную очередь незнакомец опять ответил выстрелом, и снова пуля пропела над головой.
— В него? — вновь спросил Богуш.
Норкин не успел ответить: из кустов наперерез бегущему выскочил здоровый матрос, вырвал у него винтовку и ударил его кулаком по голове. Незнакомец вскрикнул, упал на траву. Матрос сел на него.
— Чисто Любченко работает, — позавидовал кто-то из матросов.
— Взял, — сидя на груди незнакомца и простодушно улыбаясь, кратко доложил Любченко.
— Молодец, Любченко! Веди к комбату, — распорядился довольный Норкин.
— Идем, немчура, — беззлобно сказал Любченко и встряхнул незнакомца за шиворот.
— Пусти! Ты сам фашист! — истерично крикнул тот, пытаясь вырваться из сжавшей его клешни.
— Но-но! Полегче! Как дам разок — сразу перестанешь ругаться! — и Любченко угрожающе приподнял свой огромный кулак.
Перед капитан-лейтенантом Кулаковым стоит Норкин. С чубчиком, выбившимся из-под фуражки, хоть и босой, он стоит спокойно, довольный собой, и косится налево, где, метрах в пятидесяти, сидит человек в комбинезоне.
— Значит, дорогой мой, он стреляет, а ты бежишь? — спрашивает Кулаков и, как кажется Норкину, ласково смотрит на него.
— Так точно, товарищ, капитан-лейтенант!
— И не боялся, что убьет?
— Никак нет!
— Не обижайся на правду, но ты дурак изрядный! — так же спокойно продолжает Кулаков. — Стоишь небось и думаешь: «Я герой! Под пулей головы не склонил!» Уж не мечтаешь ли, что я к ордену тебя представлю?.. Дудки! Не дождешься, дорогой мой, не дождешься! Зачем без оружия пошел? Почему краснофлотцев не послал? Командиров у нас лишка? Не затем тебя партия поднимала до командира, чтобы ты головой дурацкую пулю ловил!.. И вообще мне поговорить с тобой надо. Нехорошим душком от тебя попахивать начинает.
