— И без того не на чем летать, — отрубил он.
Медленно тянулись минуты. Нервы были взвинчены до предела. Однако прошел час, другой, и отдаленный гул боя стих.
До полуночи никаких дополнительных сведений о немецких танках не поступило. Очевидно, они двигались где-то стороной.
С молчаливого согласия командира летчики вылезли из кабин, размяли уставшие ноги и, покуривая, расположились под плоскостями.
— Вроде пронесло, — подошел к Пологову Тараненко. — Полетим часа в три. В это время земля уже просматривается.
Павел спросил, готова ли машина.
— Левченко обещает отладить к утру, — капитан выдержал паузу. — Тебе придется остаться: я полечу на твоей машине. Сам понимаешь, почему оставляю именно тебя. Другого выхода нет.
Пологов передал свой И-16 командиру и пошел помогать Левченко.
Когда на востоке высветилась узкая полоска горизонта, Тараненко скомандовал:
— По местам!
На разные голоса взревели моторы, и сплошной гул огласил окрестности.
Самолеты вырулили на старт. Тараненко помахал Павлу рукой и закрыл фонарь кабины.
Пологов, Левченко, моторист и шофер молча проводили глазами взлетающие самолеты. Едва те скрылись из виду, аэродром покинули и технические службы. За ними потянулись бензозаправщики и грузовик с боеприпасами.
И снова над полем повисла тишина. Павел поторапливал Левченко, а тот, копаясь в моторе, что-то недовольно ворчал. Минут через десять моторист, крутанув лопасть, отбежал в сторону. Двигатель заработал. Вращающиеся лопасти пропеллера постепенно теряли свои очертания и сливались в прозрачный диск.
Придирчиво прислушиваясь к ровному урчанию мотора, Пологов вывел машину на старт. Упругий ветер от винта пригибал траву к земле. Самолет слегка качнулся и покатился по полю, набирая скорость. Взяв разбег, он плавно оторвался от взлетной полосы.
Как условились с Левченко, Павел должен был сделать несколько кругов и, если двигатель будет работать нормально, подать сигнал. Но, торопясь наверстать упущенное время, Пологов на втором заходе качнул крыльями и взял курс на юго-восток.
Высота тысяча метров. Здесь уже совсем светло.
«А кто-то из нас завтра, может быть, не увидит восхода солнца. Война есть война», — с грустью подумал Павел.
Сверху земля походила на гигантский макет: темно-зеленые массивы, рассеченные желтыми пятнами полей; сверкающая полоска реки и вдоль нее — аккуратные, почти игрушечные кубики домов. Совсем мирная картина. Но тут же Пологов заметил на серой дороге три перевернутых грузовика. Это — уже война. Она не оставляет следов в небе. Даже после самого ожесточенного воздушного боя пороховой дым вскоре рассеивается. А сбитые самолеты огненными свечами врезаются в землю, оставляя на ней рубцы и шрамы.
