Позади Мегги находилось большое окно, выходившее на крыши Матлока. Из него открывался вид вниз, на долину реки Дервент, как раз на то место, где она сужалась в высокое ущелье со склонами, изрытыми карьерами. Тяжелые зеленые шторы на латунном карнизе над окном могли в течение всего дня не пропускать в комнату солнечный свет. Больше в комнате не было ничего декоративного. Обстановка подсказывала Диане, что хозяйка квартиры не особенно заботится об интерьере и даже старается слегка подчеркнуть свое пренебрежение к комфорту. В отчетах сообщалось, что теперь Крю, отгородившись от мира, почти не выходит из квартиры. Нетрудно было понять причину такого поведения. Когда-то она была красивой женщиной.
– Мегги, меня зовут Диана Фрай.
Мегги кивнула. У нее на руке были мужские часы «Келвин Кляйн», выполненные в кубическом стиле, отличающемся четкими прямыми линиями. Рядом с рукой лежали пачка линованной бумаги формата А4 и серебристая шариковая ручка. Но она не потрудилась записать, как зовут Фрай.
– Мегги, меня попросили некоторое время поработать с вами. Если вы, конечно, не против.
– Вы же знаете, что я всегда согласна. Хотя и не знаю, выйдет ли из этого сотрудничества что-то хорошее.
– Я хотела бы еще раз пройти вместе с вами через ваши воспоминания. Любая незначительная деталь может оказаться полезной для следствия.
Мегги Крю не отращивала волосы, чтобы прикрыть ими шрамы, что было бы естественно. Напротив, коротко подстриженная челка оставляла лоб открытым. Левая сторона лица была гладкой, и бледная кожа на щеке говорила о том, что Мегги слишком много времени проводит в темноте. Руки тоже были бледными, ногти – плоскими и бесформенными. Фрай спрашивала себя, относится ли Мегги к тем женщинам, которые ведут упорную борьбу с лишним весом. Хотя сейчас она не выглядела полной. На лице выступали острые скулы, под тканью черного жакета вырисовывались худенькие плечики. Фрай тоже нравилась черная одежда. Но, похоже, для Мегги этот цвет значил нечто большее, чем практичный или помогавший ей выглядеть стройнее, и даже больше, чем модный. В черном цвете заключалась некая эмоция, созвучная ее чувствам и атмосфере в комнате. Своего рода траур.
– А где ваш предшественник? – спросила Мегги.
– Мы решили, что перемена может пойти на пользу. Новый взгляд…
– Свежее лицо, – улыбнулась Мегги. У нее были мелкие белые зубы, но верхняя губа поднималась слишком высоко, обнажая полоску розовых десен и лишая улыбку юмора.
