…Дафни чуть не опрокинула себе на колени чашку с кофе, когда раскрыла газету и увидела твою фотографию. На Брюса это тоже произвело впечатление. Я не знаю, что подумал Бо: мы не говорили с ним об этом. Мы видимся почти каждый день. Думаю, он на грани того, чтобы подарить мне кольцо. Ты узнаешь первой. Может, это произойдет через неделю, а сегодня мы все едем на ранчо, где разводят лошадей, и Дафни пригласила Бо тоже.
Как бы там ни было, осталось всего шесть месяцев, а потом мы получим наследство. Теперь это не имеет для тебя большого значения, поскольку ты и так богата благодаря своему браку, я знаю, но для меня очень важно получить контроль над своими деньгами. И для Бо – тоже.
В общем, думаю, мне следует принести свои поздравления. Итак… поздравляю. Как это тебе удалось родиться талантливой, а мне – нет, если мы близнецы?
Жизель
Я не написала ей в ответ, потому что мне нечего было сказать. Если ей от рождения и не было дано таланта, то и проклятия на ней не было тоже. Можно ли считать случайностью, что она родилась первой и ее отнесли к Дюма, а я должна была остаться и узнать все о нашем тяжелом прошлом? Мне захотелось бросить ей это в лицо, но я подумала о бабушке Кэтрин, о том, насколько дорога она была мне. Что, если бы я родилась первой? Я бы никогда не узнала ее.
«Неужели хорошее не бывает без плохого? – думала я. – Неужели мир – это баланс хорошего и плохого? Почему ангелов меньше, чем бесов? Нина Джексон говорила мне, что бесов гораздо больше и вот зачем нам нужны порошки и заговоры, кости и амулеты. Даже бабушка Кэтрин тревожно вглядывалась в темноту, веря, что внутри каждой тени таится зло, и ей нужно быть настороже… готовой к битве. Неужели мне тоже суждено… вечное сражение?»
Я терпеть не могла это состояние подавленности, но письма и открытки Жизель ввергали меня в него вновь и вновь. Но все ее послания превзошел телефонный звонок неделю спустя.
Мы с Полем как раз заканчивали ужин. Миссис Флемминг уже накормила Перл и отнесла ее поиграть в детскую. Молли налила нам кофе и ушла на кухню за клубничным пирогом, который испекла Летти. Мы посетовали, что прибавили в весе, с тех пор как переехали в Кипарисовую рощу, и Летти начала готовить нам еду, но никто из нас не хотел себя ограничивать. Мы посмеялись над нашим потворством своей прожорливости.
Поль начат рассказывать о знакомых сенаторах, которые уговаривали его включиться в избирательную кампанию и должны были через неделю нанести нам визит, когда вдруг появился Джеймс и объявил, что меня просят к телефону. Ни Поль, ни я не слышали, как звонил телефон.
