Моя каждое утро ворчит на кухне:
– Чувствую, крыса ходит.
Как-то видим: пёс гонит… серая лощёная крысина. Пузо толстое, хвостяра длинный, голый. Коготки по крашенному полу: «цик», «цик». Загнал в угол. Та резцами стрижёт – никак не схватить. Кочергой её поддеваю, подкидываю. Пёс в полёте: «Чвак!». Готово.
– Ай, молодец!
Ему так понравилось весёлый кипиш наводить. Охотиться! Да ещё при этом хвалят. Как скомандуешь: «Крыса!» – он давай искать, всё переворачивать, шерстить.
Собака есть собака. Кто для чего держит: кто для охоты и охраны, а кто для души. Чтобы вырастить пса для души, надо, чтобы он жил с людьми. Не в будке, не на цепи. Он должен слышать человеческую речь, разговаривать с тобой, быть членом семьи.
Идём вечером гулять. Безлюдная улица. Я ему:
– Далеко ли собрался?! Мы – на Советскую.
Поворачивает, идёт на Советскую.
Прохожий удивлённо:
– Вам какое дело?!
– Вообще-то я не с вами разговариваю…
– А с кем?!
– С псом.
– ?!
По молодости мы с ним много упражнялись, бегали. Десять километров каждый день, чтоб костяк хорошо развивался. Моя посчитала: мало нагрузки. (Со стороны оно, конечно, виднее…) Предложила сделать из него ездовую собаку. Купила упряжку. Поехали Машку катать. Малыш безотказно её возил, возил… Не роптал. Думал, совесть у барыньки проснётся. А Машка с санок слезла, даже спасибо не сказала. Псу пришлось воспитывать. Он деликатненько подошёл сзади и прикусил за спину… Через куртку, кофту – следы зубов. Дочурка орёт, он же недоумённо крутит головой: «Что такое?!». Честными глазками моргает: «Что это с ней? Может, попу отсидела?!». Ну до чего артист!
Обычно в машину сядем, он – следом несётся. Раз бежал, бежал, надоело. Обогнал «Ниву», резко остановился на обочине, голосует: «Возьмите!». Я не успел затормозить. Смотрю: хоп! – в обморок упал. Удара не было. Неужели по лапе – колесом?.. Но не могли переехать. Если бы взаправду наехали, тут крику было бы! Он бы с ума сошёл… Мы его – в машину. Подглядывает за нами, щурит глаз. (С хитрецой пёс.) Домой привезли, осмотрели: лапка цела, не опухла, кровки нет. Трогаю, не орёт. Так, слегонца, постанывает невпопад:
– А-ааа…
На следующий день тёща заходит. Он к ней с жалобой. Морду страдальческую состроил, скулит, хнычет.
– Малыш, что случилось?
– А-ааа… Лапку отдави-ии-ли…
– Ах, ты бедненький!
Нинка порог не успела переступить. Ей навзрыд:
– А-ааа!
– Что плачет наша радость?
– Смотри са-ма-аааа… – и лапищу суёт под нос.
Целую неделю формировал общественное мнение: «Полюбуйтесь, какие чёрствые мне достались хозяева». Кляузничал, симулировал «бо-бо». А сам уже забыл, какую лапу поднимать. Путается. Шут!
