Очень кстати официант принес имбирное пиво.
– Дело не в репортерах, – поправила ее Грейс. – Это нужно мне и только мне. Хочу объяснить людям, чтобы они все поняли.
– Это не так просто.
– Интересно! Это как раз то, что мне нужно знать. Почему не так просто?
– А как насчет того, что мне нужно?
Нола почувствовала, как что-то сильное и яркое вспыхнуло внутри.
Грейс внезапно откинулась назад, ее лицо побледнело и стало серьезным. Затем, резко наклонившись вперед, она слегка коснулась тыльной стороны кисти Нолы.
– Я знаю, что ты, Нола, может быть, этому не поверишь, но все эти годы… я думала о тебе. Даже до того, как начала писать эту книгу, я подумала о том, чтобы позвонить тебе, просто чтобы… Ну, просто поговорить с кем-нибудь об этом.
Нола почувствовала, как внутри у нее опять что-то рванулось и потащило ее к Грейс вопреки интуиции, которая призывала к сопротивлению.
Осторожно, предупредила она себя.
– Ты хочешь знать правду? – сказала она с той холодной точностью, с какой мясник глухо ударяет большим ножом о плаху. – Я почувствовала себя счастливой, когда умер мой отец.
Ноле удалось заметить, как это известие ошеломило Грейс, – более того, шокировало – и она почувствовала странное чувство триумфа.
– О, Боже! – на выдохе произнесла Грейс.
– До того, как отец умер, нам с мамой было хорошо только тогда, когда он уходил в море, – продолжала Нола. – Он отсутствовал неделями, а иногда месяцами. Когда возвращался, то первое время все шло, как надо… Но потом в его голове появлялись сумасшедшие идеи, и он начинал вести себя безобразно, обвиняя маму в различных вещах.
– Каких вещах?
– В основном во всякой чепухе, – продолжала Нола так, будто говорила сама с собой или грезила наяву. – Отец кричал, что, работая там, на Капитолийском холме, она стала спесивой, что он больше не знает, какого цвета у нее кожа – черная или белая. Потом ему взбрело в голову, что она его обманывает. О, мужчины! Однажды он заподозрил милого мистера Гросли, который работал в магазине, где мама делала покупки. В следующий раз – дядю Лестера, собственного брата.
– Как в таких случаях поступала твоя мать?
Нола, вспоминая, покачала головой.
– Мама сохраняла абсолютное спокойствие, и тогда отец…
Она внезапно замолчала, не желая продолжать.
Но Грейс, не говоря ни слова, тем не менее заставила ее продолжать. Она наклонилась так близко, что Нола почувствовала ее дыхание на своем лице, словно легкий летний ветерок. Ее карие глаза светились, словно солнечные блики на воде.
