Мария завороженно его слушала. „Не он ли самый человечный из всех? Не он ли самый простой из принцев? – говорила она себе. – Да, я в нем не обманулась. Я самая счастливая женщина на свете, потому что он здесь, рядом со мной, и я могу его слушать“.
Когда он остановился, она спросила:
– Не могли бы вы однажды взять меня с собою в лес, недалеко от Вены? Если бы у вас нашлось всего лишь два часа… Но я слишком многого прошу… И потом, лес менее красив зимой.
– Лес прекрасен всегда, независимо от времени года, только по-разному, вот и все. Да, мы поедем вдвоем в Венский лес.
– И заблудимся! В страхе я прижмусь к вам.
– И мы никогда не вернемся! Послеполуденные часы они проговорили о чем придется.
Когда наступил миг расставания, Мария воскликнула:
– Но ведь я только что пришла!
Рудольф посмотрел на часы и не поверил собственным глазам.
– Возможно ли, чтобы два часа так пролетели!
Мария едва не плакала.
– Уже уходить! Задержите меня еще. Но вы не захотите больше меня видеть, ведь я ничего не сделала, чтобы развлечь вас!
Однако это безысходное свидание, во время которого, как они считали, ничего не произошло, в памяти ни за что конкретное нельзя было уцепиться, осталось в их воспоминаниях как самое счастливое мгновение, которое им пришлось пережить.
Их ждали тяжелые времена. На следующей неделе Рудольф день провел в Праге, два на охоте. К великому несчастью, на те четыре дня, что принц был в Вене, графиню задержали в деревне дела. Мария металась в маленьком дворце на Залецианергассе, как в тюрьме. Можно ли вообразить судьбу ужаснее? Принц был неподалеку, он ее ждал, наполнил цветами райский уголок в Хофбурге, который, как он поклялся, принадлежал только им, а она оказалась прикованной к матери, как каторжник к скамье галеры!
И все же она получила от него два таких нежных письма, что они скрасили ей темницу. Они адресовались няне, которая за всю свою жизнь не получала столько корреспонденции.
Из Праги принц прислал короткую записку, которая стоила целого тома… „Как я смогу обходиться без вас?“
Второе письмо было венским. Тон его был печальным. Он жаловался на неприятности, достаточно неопределенные, природу которых она не могла угадать… Быть может, его жена тому причиной? Теперь Мария ненавидела ее. Что представляла собой эта бельгийка, столь неуклюжая, что не сумела вызвать любовь мужа, столь злая, что сделала несчастным самого милого из всех людей? Вот уже год, как она грозилась покинуть его. Ах, если бы она вернулась в Бельгию! Печальная складка на лбу Рудольфа сразу бы исчезла.
