— Сана! — крикнул я — В котором часу мы обедаем?
Сана появилась на пороге. На лбу ее синела миалевая лента биодиктофона.
— Да?
— Не пора ли обедать?
— Еще двадцать минут. Не стоит делать исключения для первого дня. Пусть все будет так, как здесь заведено.
— Кем? Элефантусом?
— Да.
Значит, Патери Патом.
Между тем за дверью послышался звон посуды — наверное, Педель уже накрывал на стол. Я вдруг представил себе, как мы будем сидеть друг против друга за белоснежным столом в этой огромной, залитой ледяным светом, комнате…
— Могу я видеть доктора Элиа?
— Разумеется. Тебе что-нибудь неясно?
— Да нет, но разве мы не могли бы обедать вместе, как и прежде?
— Я думала, у тебя сохранилась антипатия к Патери Пату.
— Ерунда. Он мне аппетита не портит. А разве Элефантус не прогнал его?
— Патери Пат — светлая голова. Доктор Элиа очень дорожит им.
Я пожал плечами.
— Ужинать мы будем вместе. — Сана исчезла. Ох, уж эти мне отношения, когда тебе десять раз на дню подчеркивают, что исполняют малейшее твое желание, а на самом деле навязывают все, до последней паршивой книжонки, до мельчайшего сервис-аппарата для подбирания окурков. Даже моего Педеля изуродовали якобы мне в угоду. Я оглядел комнату. Белое с золотом. Да еще какая стилизация! — под благородный древний ампир. Который раз уже к этому возвращаются? Шестой или седьмой. Бездарь какая! Своих мыслей не хватает. И мою железную скотинку отделали под старинную бронзу, как… Как что? Я где-то совсем недавно видел этот темный тяжелый цвет. И не мог припомнить, где именно.
Между тем дверь распахнулась, и Педель, как обычно, легкий на помине, вкатил овальный обеденный столик, уставленный прозрачными коробками с едой. Он ловко вскрывал их и выкладывал содержимое на тарелки.
— Консервы? — спросил я.
Я так привык к консервам, что трудно было бы сказать, что они мне надоели. Сана вышла в белом обеденном платье.
— Нет, — сказала она, усаживаясь. — Все свежее. Готовится в центральном поселке каждую неделю. Кстати, составь себе меню на ближайшие десять дней.
— Возьми это на себя, если тебе не трудно.
Она наклонила голову. Кажется, я доставил ей удовольствие.
— И потом, знаешь, лунный свет мне положительно мешает спать. Сотвори какое-нибудь чудо, чтобы луна исчезла.
Она посмотрела на меня почти с благодарностью.
— Я распоряжусь, чтобы на ночь потолок затемнялся. Тебя это устроит?
— Я не требую аннигиляции всей лунной массы. Для меня достаточно и локального чуда. Ага, вот и «сезам, откройся». Теперь все будет просто.
