— Пусть докладывает. На этот счет у них строгая дисциплина, — добавил он с иронической усмешкой.
Фетюков, видимо, хотел ответить что-то очень язвительное, но передумал и, расправив плечи, вышел.
— Чинуша! — сказал Смарыга. — С детства ненавижу вот таких пай-мальчиков. Приставлен к науке, а сам ни уха ни рыла ни в чем не смыслит.
— Бросьте! — устало сказал Дирантович. — Какое это имеет значение? Не он, так другой. Этот, по крайней мере, хоть исполнителен.
— Еще бы! Для него вы — величина недосягаемая, академик и все прочее, а вот с нашим братом и похамить можно.
— Вам покрепче? — спросила сестра.
— Две ложки.
— Мне тоже, — сказал Смарыга.
— Вот, пожалуйста! Сахару положите, сколько нужно. Кушайте на здоровье!
— Спасибо! — Дирантович с удовольствием отхлебнул из фарфоровой кружки и взял оставленную Фетюковым книгу. — Агата Кристи! Однако наш пай-мальчик читает по-английски, а вы говорите: ни уха ни рыла.
— У них у всех страсть к импортному. Будь хоть что-нибудь путное, а то второсортные детективчики.
— Ну не скажите! Агата — мастер этого жанра. Неужели не нравится?
— Признаться, равнодушен.
— Зря! Ведь работа ученого — это тоже своего рода детектив и умение распутывать клубок загадок…
— Так что ж, по-вашему, — детективы следует в университетские программы вводить?
— Зачем вводить? И так все читают.
Вернулся Фетюков.
— Звонил из Лондона председатель Королевского научного общества. Спрашивал, не могут ли чем-нибудь помочь.
— Вот и отлично! — обрадовался Дирантович. — Может быть, лекарство какое-нибудь, или консультанта. Нужно немедленно выяснить.
— Не знаю… — Фетюков замялся. — Такие вопросы непросто решаются.
— Что значит «непросто»? Умирает этакий ученый, а вы… Погодите, я сам…
Дирантович встал и грузными шагами направился к двери с надписью «Вход воспрещен».
— Туда нельзя, — сказала сестра. — Подождите, я вызову дежурного врача.
— Порядочки! — сказал Дирантович и снова сел в кресло.
Через несколько минут заветная дверь отворилась, и в сопровождении сестры вышел врач.
— Ну, что там? — спросил Дирантович.
Врач отогнул полу халата, достал из кармана брюк смятую пачку сигарет и закурил. Фетюков отошел к окну и открыл фрамугу.
— Закройте! — сказал Дирантович. — Дует.
— Тут все-таки больница, а не… — пробормотал Фетюков, но фрамугу захлопнул.
— Я вас слушаю, — сказал Дирантович.
Врач несколько раз подряд жадно затянулся, смочил слюной палец, загасил сигарету и сунул ее обратно в пачку.
— Ничего утешительного сообщить вам не могу. Нам удается поддержать работу сердца и дыхание, но боюсь, что в клетках мозга уже произошли необратимые изменения, которые…
