Но древние боги осмеяны, луна объявлена божьей лампадой, а создатель, во славу которого она украшает небосвод, не следит за человеками; он спит до Судного дня и судить дела доверил людям. Графу Муравьеву, например, заплечных дел мастеру. Достаточно написать ему письмо, подумал я, он махом этот узел разрубит. Но сама мысль писать донос была отвратительным допущением. Я знал, что и буквы не напишу. Да и толку нуль — здесь появится новый владелец, и мои заботы пойдут на пользу только ему. Но что мне за дело сменять помещиков. И потом: негодным образом действуешь — значит, негодяй. А негодяев без меня с избытком. Вот и по мне стрелял подлец, а если я тайно по нему выстрелю — тоже буду подлец.
Распустив взвод, я прибыл к подполковнику Оноприенко и доложил о неудаче поисков.
— Да, — согласился командир. — Легкое ли дело обнаружить в лесах беглеца. Он подвижен, не оставляет следов. Поблагодарим бога — могло быть хуже. Напишите объяснение, Петр Петрович, будем надеяться, последнее, а утром — прочь от этого места. В часов семь и выступим.
Времени у меня осталось вечер и ночь.
Я поехал к Шульману.
На лавке возле Шульмана стояло полдюжины бутылок — все запечатанные.
"Вот как заботятся о раненом настоящие товарищи", — сказал лекарь. "Еще бы! — ответил я. — Ведь вы, Яков Лаврентьевич, принесли на алтарь Победы свою кровь. Не удивлюсь, если награду получите". — "Свое я уже получил, — сказал лекарь. — А вы, говорят, мятежников искали. Ну что?" "Покамест ничего. Но думаю, узнал подлеца". — "Вот именно — подлец, сказал Шульман. — Испортил настроение. И пить не хочется. Разве с вами. Откройте кагор — подполковник лично привез. И мне налейте". — "А я к вам с просьбою", — сказал я. "Уж не опять ли на дуэль ехать? Решительно отказываюсь — жить хочется". — "Нет, другого рода". — "Ну, тогда слушаю".
— Вчера, — сказал я, — мы подписались в том, что Северин Володкович покончил жизнь самоубийством. Так вот, он был убит, а всех нас ловко обманули.
— И вы знаете, кто это сделал?
— Знаю. И хочу с вами поделиться. Мне ваше мнение интересно.
— А мне ваша история.
— Ну, так послушайте. Если надоест, скажите откровенно.
— Готов слушать всю ночь.
— Начну с того, что Северин вовсе не несчастный Ромео, каким рисовал его отец. Он был взводным командиром в отряде повстанцев, две недели назад разбитом. Избежав пленения, он и с ним трое приятелей пришли сюда. Одного из них убил Лужин, второго я спас на Шведском холме, третьему помог сбежать из поповского сарая. Надеюсь, вы меня не осудите?
