– Через подвал института можно пройти в мастерские? – спросил Водак.
До меня не сразу дошло, о чем это он:
– Конечно.
– А через мастерские имеется выход в парк?
– Да, задняя дверь…
– У нас есть двенадцать часов, чтобы отсюда выбраться.
– Почему двенадцать? – шепотом спросил я.
Водак не ответил – схватил меня за халат и сильно дернул: Снимай! – Стащил едва ли не силой, с треском разодрал на полосы и щедро, проплескивая на пол, полил спиртом.
– Почему двенадцать? – чуть не заорал я.
Водак обернулся ко мне:
– “Предел разума” – слышал?
Клейст, который, казалось, о чем-то мечтал, неожиданно процитировал – громко и ясно:
– “Если ситуация внутри границ отчуждения выйдет из-под контроля и в течение последующих двенадцати часов с момента отсчета не представится возможным вернуть ее в исходное состояние, или если по оценке экспертов масштаб событий окажется сопоставим с угрозой регионального уровня…” Короче говоря, – он прочертил пальцем по воздуху. – Тогда – бух!..
Мы замерли.
– Катарина! – сказал я, чувствуя, как стремительно пересыхает горло.
Водак крякнул с досадой и быстро посмотрел на меня.
– Она уже, наверное, в безопасности, – сказал он, комкая в ладонях остаток халата. – Гражданское население, как ты знаешь, эвакуируют в первую очередь.
Клейст отчетливо прищелкнул языком.
– Бомба не будет сброшена. Если вас беспокоит только это…
Водак на секунду застыл, а потом наклонился к нему, уперев руки в колени.
Лицом к лицу. Надо сказать, очень решительно.
– Вот значит оно как. Ты – “пророк”?
– Не надо меня пугать, – сказал Клейст, пытаясь хоть чуть-чуть отстраниться.
– Конечно “пророк”. А я думал, вас всех перебили.
– Как видишь, не всех…
– Я умру?
– Да, – сказал Клейст. – Тебя расстреляют.
– Кто?
– О н и.
– Когда?
– Уже скоро.
– А он? – Водак поверх плеча указал на меня.
– Будет жить, – Клейст обжег ненавистью вдруг вспыхнувших водянистых глаз.
– Это точно?
– Точно.
Водак выпрямился.
– Не верю ни единому твоему слову…
– Сколько угодно. Пожалуйста, – вяло сказал Клейст.
Затрещали на первом этаже рамы. Солдаты проникли в здание.
– К черному ходу! – приглушенно распорядился Водак.
Клейст раскачивался, как ни в чем не бывало.
– Ну!
– А мне, Густав, и здесь неплохо, – сообщил Клейст. – Я, пожалуй, останусь. Я ведь тоже скоро умру…
– Вольдемар, – умоляюще сказал я, прислушиваясь к тяжелому топоту снизу. – Вольдемар, ты только представь, а вдруг ты ошибся…
– Ошибка, к сожалению, исключена…
Водак, скрутив жгутом матерчатую полосу из халата, бросил ее – одним концом в спирт, другим – ближе к двери.
