– Ну-ка, слезай!..
Солдат недобро посмотрел на него и цыкнул слюной через борт.
– Слышал?
– Хватит командовать. Тоже мне – накомандовались…
– Хорошо, – сказал Водак, будто не ожидал ничего иного. Закинул ногу на колесо и с неожиданной легкостью взгромоздился туда всей тушей.
Я поспешно схватил его за рукав.
– Ты нас подождешь? Ладно? Дай мне слово… Ты только, пожалуйста, не уезжай без нас…
– Скорее, – сказал Водак, втискивая ногу в кузов.
По-моему, он меня не воспринимал. Времени не было. Я повернулся и побежал, стараясь не натыкаться на встречных. К счастью, бежать здесь было недалеко… Панг!.. – остановился и помутнел второй “призрак”. Главное было – выбраться из этого проклятого места. Я шарахался. Весь город, казалось, сейчас очутился на улице. Называется, эвакуация; репетировали, наверное, раз десять. Специальная программа была: “Безопасность гражданского населения”. Почему это у нас все программы всегда летят к черту? Я, как заяц, сигал через какие-то брошенные мешки и ящики. Бардак был жуткий; трудно было даже вообразить, что такое возможно; одних только туфель валялось на мостовой, наверное, штук пятнадцать… наволочки… шторы… крепкое еще клетчатое одеяло… Серая крыса, вызмеив грязноватый хвост, по-хозяйски, неторопливо копалась в бумажном свертке. Вскинула мордочку и повела усами, будто предостерегая. Еще пара “призраков”, светящаяся, голодная, вынырнула из переулка и заскользила над водостоком. Они прошли совсем рядом со мной – пахнуло свежим озоном, и у меня, как живые, зашевелились волосы от близкого электричества. Я едва успел отскочить в какую-то нишу. “Призраки” не опасны. Это всего лишь рецепторы, блуждающие в поисках информации. Уйти от них, если захочешь, не составляет труда. И тому, которого только что засосало, тоже ничего не грозит. Неприятно, конечно, попасть внутрь “призрака” – огненный туман вокруг, желтый и алый, будто сердцевина костра; ни черта не видно; кружась, проваливаешься в пустоту; вспыхивают разноцветные искры, плывут точки и пятна; тела не чувствуешь, словно в состоянии невесомости. А в ушах переливами меди гудит мощный нескончаемый гонг. Но в общем-то, ничего страшного нет. Через минуту “призрак” переварит новую информацию и выбросит человека наружу. Последствий, как правило, никаких, проверено неоднократно. Разве что жалко терять даже одну-единственную минуту.
Народу на улицах стало значительно меньше. Я спешил. Ветер надувал занавески в распахнутых окнах. Трепетала на театральной клумбе афиша: человек во фраке, взмахивающий дирижерской палочкой. Где-то под самыми крышами мучили пианино – нечто торжественное, безнадежное, будто специально к данному случаю. Я взлетел по лестнице. Дверь в квартиру Катарины была приоткрыта. В прихожей валялись – круглое ручное зеркальце, платок, карандаш для бровей. Я на всякий случай позвал – в ответ зазвенела неживая какая-то тишина. Разумеется. Я и не рассчитывал, что Катарина будет сидеть сложа руки. Она ведь не сумасшедшая, знает, что следует делать в случае чрезвычайных обстоятельств. Но и не придти сюда, чтобы убедиться в том, я тоже не мог. Я чувствовал бы себя последним трусом, если бы не пришел. Теперь понятно, почему герои и дураки гибнут в первую очередь. Радио не работало. И аварийная сеть, и собственно городская трансляция. В простеньком репродукторе на стене не было даже обычного фона. Я прошел на кухню. Тепловатая вода из крана еще сочилась. Я, захлебываясь от нетерпения, глотал вялую струйку. Где-то редко и далеко, по-видимому, на окраине стукнули выстрелы. Следовало торопиться; с чего это я решил, что Водак будет меня ждать. Одного человека. Или пусть даже двоих. Не будет он ждать – у него теперь на руках целый район.
