– Я научусь, – проговорила Лиула, но в голосе ее не чувствовалось уверенности.
– Да пойми ты, этому не учатся! Эти способности или возникают сами…. или не возникают! Пресветлая Хасса сказала бы – даруются свыше, а я как записной еретик уж и не знаю, что сказать….
– Но у тебя же они есть. А я буду с тобой. Неужели ты не защитишь меня?
Он застонал:
– Обо мне и моих проблемах уже давно речь не идет! Но ты о себе подумай, сокровище мое! Сколько ты сможешь выдерживать такую жизнь? Год? Полгода? Собой ты в иных мирах быть не сумеешь, а притворяться в конце концов устанешь. Но вернуть тебя в Опалию я не смогу при всем желании. Я же объяснил тебе, в чем сущность Закона Истока – мы рискуем возвратиться сюда через многие сотни лет. Неужели тебе хочется стать такой же скиталицей, как я, чтобы нигде в мироздании не было места, о котором ты могла бы сказать: «Да, я оттуда»?
Ветер. Черный ночной ветер, швыряющий в лицо пригоршнями мокрой мороси. Где-то в лесу дикий кот заплакал свою боевую песню….
– Я уже ушла из дома. Я знаю, как это. Уйду и из мира, если за тобой. И давай не будем говорить о том, что еще не случилось.
«О небо, она ведь даже не понимает, что живет в мире, где я могу почти без страха бросить ее одну здесь, в лесу, на ночной дороге! Когда она дойдет до ближайшего поселка, ее накормят и пустят переночевать, и при этом не изнасилуют, не отнимут нарядной одежды, не попытаются сделать служанкой или силком выдать замуж за деревенское мурло! Женщина священна!»
– Держи меня за руку, – приказал он после долгого молчания. – И не отпускай, пока я не разрешу….
* * *
Когда пыль, поднятая всадниками, снова осела на дорогу, а их голоса, смех и лязг доспехов стихли в глубине леса, силуэты деревьев на опушке поплыли, словно в знойном мареве над костром. Миг – и с холма на дорогу сбежали три девушки в одинаковых зеленых платьях. Две из них были похожи как близнецы – невысокие, полненькие, с круглыми улыбчивыми лицами, вот только у одной кудряшки были каштановые, а у другой – черные.
У третьей девушки, повыше и посерьезнее, светлые волосы были заплетены в две длинных косы.
– Ну, что, девчонки, выбрали? – спросила та, что с черными кудрями. – Чур, мой – в малиновом плаще и с золотыми шпорами!
– Нет, мне больше по нраву паренек в голубом, – мечтательно проговорила блондинка. – Представляю себе его глаза, когда он меня увидит!
– А я даже и не знаю, кого! – рассмеялась каштановая. – Один другого лучше, прямо глаза разбегаются! Может, менестреля?
