– Артем...
Шеф все так же сидел у стены. Казалось, последние распоряжения отняли у него остаток сил; я видел, что ему совсем плохо, но он прилагал неимоверные усилия, чтобы не отключиться. Правда, двигаться и стрелять уже не мог.
– У вас большая потеря крови, – сказал я почти безразлично. – Вам нужно спуститься вниз. Хотите, я вызову врачей, они помогут добраться до переговорной на втором.
– Артем...
– Вам стоит сделать перерыв в войне, шеф. Небольшой. А я останусь. Я справлюсь.
– Артем, сейчас Игорь с парнями... выполнит задачу... И ты уйдешь... – Он говорил с трудом, с большими паузами, хрипло дыша. – Так же, как пришел сюда. Ты мне здесь не нужен... при любом раскладе. Должен... дойти до Равновесия. Этот хмырек... он сказал, что ты должен.
– А если он обманул?
– Мы никак... не можем проверить. Только если ты... попытаешься дойти.
В этот момент одна из гранат, выпущенная из АГСа, попала точно в оранжерею. Здание содрогнулось. Сотников завалился на бок и затих.
Только бы у Кулемы получилось, молился я, боже, помоги нам. Это не должно занять много времени, надо всего лишь чуть-чуть подождать.
У него получилось. Я услышал, как, бьющие короткими очередями, захлебнулись оба пулемета, один за другим. Я ждал, что они заговорят снова – уже по своим, ждал, считая секунды... Но с той стороны почти одновременно грохнули два взрыва. Развернуть по своим не вышло.
Сотников очнулся и приподнялся:
– Удалось? – одними губами спросил он.
– Наполовину, – сказал я.
Он приподнялся еще и сел.
– Все, Артем. Готовься уходить.
Я помотал головой. Он поморщился.
– Я твой командир. Это приказ.
И тут раздался еще один взрыв – снизу, из-под земли, почти у самого банка; приглушенно, но очень объемно и страшно.
Я выглянул, уже примерно представляя, что могло произойти. Стрельба с обеих сторон почти прекратилась; люди устали, а главное, и те и другие ждали результатов проведенной акции. И хотя маятник качнулся в нашу сторону, было ясно, что он очень быстро может изменить свое положение.
Прошло еще несколько минут. Дверь в Башню, или то, что от нее осталось, приоткрылась, и вполз Каламацкий – еле живой, весь в крови, подтягивая себя на руках и волоча раздробленные ноги.
– Владимыч, мы облажались...
Сотников сидел у стены, вполне осмысленно глядя на лежащего на боку Каламацкого. Я схватился за рацию:
– Срочно врачей в Башню! Двоих, троих – всех свободных!
– Да не суетись, – сказал Кулема. – Чего они сделают... врачи-то? Я жив только на честном слове...
