Они не видели, откуда он появился, но сердце подсказывало: ясен пень откуда. Из любимого дворика на улице Гоголя, будь он неладен! В кустах там прятался, что ли? Но какого черта ему надо?!
Следовало бы, конечно, повернуть навстречу назойливому преследователю и прямо спросить: какого хрена? Но у них некстати сдали нервы. Так бывает. Они загривками чувствовали значительность этой встречи, но сдуру решили, будто ощущают опасность. Ничего удивительного: и то, и другое нередко холодит позвоночник, а чтобы распознать породу снующих по твоей спине мурашек, требуется немалый опыт.
Миновав Красногвардейский мост, они поспешно свернули в Корабельный переулок. Сам по себе переулок – узкий, почти необитаемый тупик, но им было известно, что один из дворов – точно проходной. Впрочем, в этом городе чуть ли не все дворы проходные, можно подумать, его специально строили в качестве гигантского полигона для игры в «казаки-разбойники»…
Двор пересекли бегом. Вынырнули на улице Маркса; глаза непроизвольно щурились от яркого фонарного света. Опасность, судя по всему, миновала. Даже если таинственный преследователь знает этот проходной двор… Что ж, по крайней мере, здесь светло как днем, кафе какое-то работает, а в конце квартала дежурит ментовский «бобик». Маньякам и призракам (они почему-то были уверены, что назойливый попутчик непременно окажется либо тем, либо другим) в такой обстановке некомфортно. Вот и славно, трам-пам-пам. Можно расслабиться.
Как бы не так! Он вдруг вынырнул из соседней подворотни и оказался совсем рядом. Если бы беглецы потратили секунду-другую, чтобы разглядеть своего преследователя, они бы увидели круглые от любопытства глаза, рыжеватые вихры над ушами и смущенную готовность к улыбке на почти мальчишеском лице. У них был шанс уразуметь очевидное: гипотетический «маньяк» – не враг, а друг, каких еще поискать, из тех, что «одной крови», из тех, кто готов идти рядом, а не путаться под ногами, но… Они этим шансом не воспользовались. Посмотрели не на незнакомца, а друг на друга. Собственная паника, отразившаяся в зрачках ближнего, возрастает не в геометрической даже, а в какой-то небывалой, не поддающейся математическому описанию, прогрессии. Влажные от страха пальцы метнулись друг к другу. Взявшись за руки, они побежали вверх по улице Маркса. Домой, домой! Под ненадежную защиту хлипких запоров и растрескавшихся стен.
«Маньяк» не смог, очевидно, выдержать предложенный темп. Начал отставать. Теперь их разделял почти целый квартал. Разрыв увеличивался с каждым шагом. Казалось бы, можно уже перевести дух, но ошалевший дух не желал переводиться, сволочь такая.
