– Зрю, – покорно согласился прекративший рыпаться Илья.
Стажеру, вцепившемуся в правую ногу пленника, из-за тяжело вздымающейся спины Максимыча ничего не было видно. Петя попробовал считать подсказку с лица обвившего левую ногу отступника болевым захватом Павла. Но Паша хлюпал расквашенным носом, и кроме гримасы боли его лицо ничего не отражало. А на налившейся кровью шее даже вытатуированный крестик стал неразличим.
А командир низко склонился над поверженным Ильей и, вероятно, приложил пенал ко лбу. И вроде бы ничего не произошло, только у стажера зазвенело в ушах. Будто кто тренькнул сзади рыболовным колокольчиком.
– Порядок, – устало определил Максимыч и стал неловко сползать с груди плененного сотрудника. – А вы чего разлеглись? – отсапываясь, недовольно прикрикнул Максимыч на Петра и Пашу. – Сеанс окончен.
Паша поднялся, подсобил встать Пете, уже ощупывающему – цел ли драгоценный клетчатый пиджак, и как ни в чем не бывало протянул руку распростертому Илье. Приняв руку помощи, Илья достиг вертикального положения и яростно затряс головой, будто выбравшийся из омута зверь.
– Ты какого ляда мне нос расквасил, ирод? – беззлобно упрекнул Паша и полез в карман за грязным платком. Таковой обнаружился, Паша окинул место побоища взглядом. – Максимыч, ради такого случая дозволь в благодати платок намочить? – удостоил герой кивком забытый на столе графин.
– Еще чего. На дурную кровь святую воду переводить?[7] – вернувшийся за стол шеф бережно убрал в ящик деревянный пенал с так и не вскрытой пластилиновой печатью. А следом и графин. Чтоб не было соблазна.
Петя уже знал, что если печать с пенала, где береглось несколько молочных зубов святого Глеба, довелось бы вскрыть, Максимычу пришлось бы отписывать объяснительную в Москву. А это пятно на отдел. И такие вещи даром не проходят. Чего доброго, и комиссия могла бы нагрянуть, а потом на федеральных совещаниях питерский филиал полоскали на все лады. Но сейчас стажера больше радовало, что пиджак не пострадал.
– Максимыч! – Илья горестно ткнул пальцем в трубку мобильника на столе, по корпусу которой побежала трещинка. – Можно же было понежней...
– Это уж мне самому решать, – буркнул, отведя глаза, Максимыч.
– Ну да, – продолжал горевать Илья. – За те гроши, которые здесь получаем...
– Не канючь! – досадливо хлопнул ладонью по столу Максимыч. – Возмещу. Выпишу премию по линии «РомЭкс».
– Выпишешь ты, как же. Знаю...
– Не ной, – еще раз, но уже зло, хлопнул об стол Максимыч. – Лучше объясни-ка, мил человек, соврал ли ты про анчутку по делу оборотня?
