Кузнец недовольно нахмурил брови, повел плечами, сказать ничего не сказал, но уезжать, похоже, без священника не намеревался — пошел в сарай и стал греметь там какими-то железяками. Отец Иеремия заглянул к нему в дверь — в углу сарая валялось несколько ржавых капканов. Вероятно, неисправных. Генрих, напевая себе под нос, чинил один из них.
Окинув взглядом обширный сарай, отец Иеремия оценил хозяйственность лесничихи: здесь было все, что могло понадобиться в работе по дому, и все располагалось на своем месте: по стенам висели хомуты, посредине сарая стояли токарный станок и плотницкий верстак, сзади размещался садовый инвентарь, а в переднем углу были аккуратно разложены инструменты и всевозможная утварь. Всё больше — по полкам, поструганным и покрашенным. Только несколько топоров стояли на полу, чуть в стороне.
Отец Иеремия пригляделся к ним повнимательнее — топоры как топоры, ничем не примечательные, в отличие от алебарды, которой был убит Феликс. А ведь одним из них скорее всего зарубили лесника. Связаны или нет эти два убийства?
Священник, задумчиво потирая переносицу, побрел по двору. Навстречу ему двигался давешний чернобородый попутчик.
— Ганс! — окликнул его отец Иеремия. — Среди вас, говорят, есть мадьяр. Мне бы хотелось спросить его кое-о-чем, — священник надеялся, что если и не сумеет добиться от мадьяра образца почерка, то хотя бы поймет почему тот отказывается написать несколько слов. Может быть, как Йоахим, он попросту не умеет писать? А может… Надо бы, конечно, уточнить.
— Мадьяра нет, ушел сразу вслед за мальчишками, — буркнул Ганс. — Кажется, на кабана отправился, взял свой нож. Вернется — тогда поговорите. Только вряд ли вы от него добьетесь чего. Мадьяр зол, нем и нелюдим.
Отец Иеремия не представлял, как можно быть нелюдимее самого Ганса, но от одной мысли об этом содрогнулся внутри себя. Зачем этот неприятный человек ушел с ножом вслед за Иоганном и Мартином? Ганс говорил невозмутимо — может быть, такие походы были в порядке вещей у чужаков, а может, Ганс просто не осознаёт, что по округе разгуливает оголтелый бессовестный убийца и что мальчикам, возможно, угрожает опасность.
Отец Иеремия не на шутку взволновался, он собирался поговорить с чужаками, спросить их, кто где был сегодня в полдень. Но вместо этого с молитвой к Богородице на устах, мимо конюшни и хлева, мимо пустующей собачьей будки, поспешил к калитке.
— Осторожнее там! — крикнул ему один из чужаков. — Тут вокруг ловушки понатыканы. Попадетесь еще в какую, типун мне на язык.
